О том, как устроена в России система государственной финансовой поддержки экспорта, и какие плюсы от ее исполь-зования могут получить предприятия машиностроительной отрасли, в интервью корреспонденту «Арсенала» Петру РУШАЙЛО рассказал Директор Департамента финансирования экспорта Внешэкономбанка Даниил Алгульян.

«В машиностроении присутствует огромный потенциал»

Какие проекты в области поддержки машиностроительного экспорта сейчас являются приоритетными для Внешэкономбанка?

– Внешэкономбанк старается оказывать поддержку всему спектру экспорта высокотехнологической продукции несырьевых отраслей российской экономики. Если говорить именно о машиностроении, то здесь очевидно присутствует огромный потенциал, причем, в самых разных отраслях. По текущим проектам мы интенсивно взаимодействуем с российскими производителями самолетов, вагонов, строительной техники, двигателей и иных видов машиностроительной продукции. Важно отметить энергетическое машиностроение как одну из центральных точек роста российского экспорта. Это касается как атомного, так и традиционного энергетического машиностроения – производства газовых и паровых турбин, оборудования, связанного со строительством тепловых и гидроэлектростанций. В этом секторе сосредоточен значительный резерв развития экспорта. В нашей стране есть сильные, по международным меркам, производители, существуют производственные, кооперационные и клиентские связи во многих регионах мира, наработанные в течение десятилетий. Поэтому отечественное энергетическое машиностроение – действительно, очень интересная сфера с точки зрения перспектив продвижения российского экспорта.

Какие задачи при этом решает ВЭБ?

– Одна из задач Внешэкономбанка – помочь российскому производителю продемонстрировать, что за ним стоит серьезный пакет финансовой поддержки, что в период реализации проекта могут быть предоставлены необходимые финансовые средства, и что условия их предоставления будут конкурентоспособны по отношению к аналогичным предложениям экспортных банков других стран.

Речь идет о финансовой поддержке только экспорта или проектов в целом?

– Прежде всего, экспорта. С этой точки зрения, я бы отметил два аспекта. Первый – это непосредственное финансирования экспортных сделок. Второй – это обеспечение российских экспортеров необходимым пакетом предложений, которые позволят им участвовать в тендерах.Гарантии обеспечения финансирования, гарантии по возврату аванса, по исполнению обязательств – это те вещи, которые многим российским экспортерам нужны для того, чтобы иметь возможность просто подать заявку на участие во многих конкурсах и тендерах, да и просто для ведения переговоров. Нередко еще никакой экспортной сделки нет, а весь пакет потенциального финансирования уже необходимо продемонстрировать. Поэтому такой предварительной поддержке российских экспортеров мы тоже уделяем очень большое внимание.

Как бы вы сейчас оценили состояние государственной системы поддержки российского экспорта?

– Я бы сказал, что за последние годы российская система поддержки экспорта сделала огромный шаг вперед. Создана система комплексной поддержки, которая включает в себя кредитные, гарантийные, страховые, лизинговые инструменты, механизмы субсидирования процентных ставок по экспортным кредитам. Вся эта система выстроена на основании тех международных стандартов и правил, которые сложились в этой отрасли с учетом требований ОЭСР и ВТО. За последние полтора-два года был пройден большой этап на пути институционального развития, проделана огромная организационная работа, которая уже дает конкретные результаты. Если мы посмотрим на то, как растет портфель экспортного финансирования Внешэкономбанка, то увидим, что он вырос практически в 10 раз, гарантийный портфель – более, чем в два раза. Совокупный портфель экспортного финансирования ВЭБа составляет сейчас более 180 миллиардов рублей. Если вы посмотрите на ЭКСАР (Эксар – Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций – Прим. ред.), дочернюю организацию Внешэкономбанка, которая осуществляет страховую поддержку экспортного кредитования, то здесь тоже достигнут очевидный и очень впечатляющий прогресс. В настоящее время на основе компаний группы ВЭБа – ОАО ЭКСАР и ЗАО Росэксимбанк – формируется Центр кредитно-страховой поддержки экспорта, который должен существенно повысить доступность и массовость поддержки экспорта.

Хотя, конечно, если мы будем сравнивать Россию с ключевыми игроками на этой арене – с Китаем, с США, с Г ерманией, то нельзя не признать, что наша система поддержки экспорта пока еще достаточно молода.

Кто может быть вашим российским клиентом в данном случае, есть какие-либо ограничения на участие в подобных программах российских предприятий по их специализации? Каковы критерии отбора для участия в экспортных проектах ВЭБа?

– Клиентом может быть абсолютно любое предприятие, ограничений нет – мы осуществляем поддержку всего несырьевого экспорта. И важнейший критерий – наличие, собственно, несырьевого экспорта. Если предприятие планирует экспортировать несырьевую продукцию из России, если ему интересно обеспечение предэкспортного финансирования – то есть финансирование российского предприятия для производства товара под конкретный экспортный контракт, то мы с удовольствием рассматриваем возможности сотрудничества.

А если это не продукция, производимая на данном предприятии? Скажем, если речь идет о поставках за рубеж запчастей и ГСМ для российских вертолетов специализированными компаниями-посредниками?

– Разумеется, такой вариант тоже приемлем. Скажу даже конкретнее: именно по приведенному вами примеру мы активно поддерживаем поставку российских запасных частей для самолетов и вертолетов, эксплуатируемых за рубежом. Это является одним из весьма распространенных случаев экспортного финансирования.

Какие зарубежные рынки являются наиболее интересными, в каких регионах ВЭБ наиболее активно работает?

– В рамках системы поддержки экспорта мы работаем в настоящее время с более чем сорока странами. И число их растет достаточно быстро.

Очень важные рынки для нас, естественно, – Юго-Восточная Азия и Южная Азия. Здесь у нас достаточно существенныйпотенциал с точки зрения практически всех видов машиностроения. Это и авиастроение, и энергетическое машиностроение, и транс- портное машиностроение.

Потенциально очень сильным регионом спроса для российской продукции является Южная и Центральная Америка. Хорошим примером здесь может послужить масштабный проект поставки SSJ100, который Внешэкономбанк финансирует в рамках международного консорциума. Интересным примером является и финансирование ВЭБом строительства электростанций в Эквадоре. Мы также плотно взаимодействуем с бразильскими, аргентинскими партнерами.

На Африку на сегодняшний день приходится около трети экспортного портфеля Внешэкономбанка. Здесь тоже существуют отлаженные десятилетиями связи между африканскими заказчиками и российскими предприятиями, в частности – в области машиностроения. Один из примеров проектов, в которых мы участвуем, – поставка спутниковой системы для Анголы.

Алжир, Ближний и Средний Восток?

– Да, разумеется, это наши давние партнеры. Говоря об африканском континенте, я также имел в виду и Северную Африку. Мы очень тесно взаимодействуем по большому количеству проектов и с Египтом, и с Алжиром. В ВЭБе уже сформирована глобальная система поддержки экспорта. В этой связи можно упомянуть также Центральную и Восточную Европу – сейчас у нас появляется все больше и больше проектов, связанных с данным регионом.

«Функция банка развития – идти вместе с национальными производителями на зарубежные рынки»

Поддержкой экспорта, в том числе несырьевого, занимаются многие коммерческие банки, при том же ЭКСАР аккредитовано значительное их количество. В чем разница между ВЭБом и коммерческим банком, если речь идет о финансировании экспортной сделки?

– Внешэкономбанк является финансовым институтом развития и его принципы работы отличаются от принципов работы коммерческих банков, в частности – при поддержке экспортных операций. Дело в том, что финансирование зарубежных проектов традиционно считается достаточно высокорисковым и непростым делом. Если же мы говорим о несырьевом экспорте, о высокотехнологической продукции, то речь часто идет и о длинных сроках финансирования.

Поэтому подобного рода сделки, как правило, не всегда представляются столь же привлекательными для коммерческих банков, как, например, стандартизованные финансовые банковские продукты внутри страны.

И это характерно не только для России, аналогичная ситуация во всех странах. И в этих условиях функция банка развития – идти вместе с национальными производителями на зарубежные рынки и пытаться формировать условия финансового сотрудничества между странами, позволяющие в дальнейшем подключать к сотрудничеству и коммерческие банки. В этом плане функцию банка развития можно сравнить с работой ледокола, расчищающего путь другим судам.

Внешэкономбанк, финансируя российский экспорт, как раз такую функцию и выполняет. Его задача – прийти на новые рынки, установить связи, показать, что проекты могут работать. И тогда к процессу захотят подключиться и коммерческие банки. И это, повторюсь, распространенная международная практика. Например, если вы возьмете Германию, там существует Банковская группа KfW, которая является финансовым институтом развития, осуществляет экспортную поддержку, и там существует очень сильный коммерческий банковский сектор.

Принцип тот же: сначала государство в лице Банка развития помогает коммерческим финансовым институтам, а потом они сами активно работают на зарубежных рынках. То же самое характерно для Франции, Соединенных Штатов и других стран.

С точки зрения идеологии это понятно. А с точки зрения финансовых показателей что это означает? Большие сроки кредитов, меньшие ставки?

– Да, разумеется. В первую очередь – более длительные сроки финансирования проектов. И, как правило, конкурентоспособные процентные ставки по кредитам.

Какие критерии отбора проектов – помимо требования, чтобы это был высокотехнологичный экспорт?

– Разумеется, кредитное качество заемщика. На сегодняшний день нашим основным флагманским продуктом является кредит иностранным покупателям. Мы стремимся обеспечить конкурентоспособную ставку и сроки финансирования, которые помогут нашим производителям быть в данном смысле в равных условиях с зарубежными. Но при этом Внешэкономбанк все же является финансовым институтом, который оценивает риски, анализирует своих заемщиков и использует именно банковскую финансовую компетенцию при оценке проектов. Мы хотим не только профинансировать проект – нам важно, чтобы вложенные в него деньги в предусмотренном порядке вернулись обратно.

А кто в основном выступает в качестве зарубежных заемщиков? Это частные компании, правительства, частные компании под гарантии своего правительства?

– По-разному. И у нас здесь тоже нет четких предпочтений. Существуют, например, частные компании, которые по своим кредитным рейтингам стоят существенно выше, чем правительственные. Мы смотрим на каждый проект в отдельности и пытаемся сформировать тот пакет обеспечения по кредиту, который позволит управлять нашими рисками наиболее эффективно. То есть, в этом плане каких-либо ограничений нет. И мне кажется, что это правильно: если бы такие ограничения были, то это бы ограничивало возможности наших экспортеров.

Как все происходит с технической точки зрения? Допустим, экспортер нашел контрагента за границей, приводит его к вам…

– Если мы говорим о кредите покупателю, есть два основных пути. Во‑первых, действительно очень часто наши экспортеры приходят к нам и говорят, что у них планируется сделка, и мы начинаем устанавливать контакты с покупателями. А бывает и обратная ситуация. Существуют крупные зарубежные компании, которые традиционно пользуются российскими товарами. И они, уже имея опыт работы с ВЭБом, приходят к нам и говорят, что намереваются купить ту или иную продукцию у российского производителя. Есть еще очень интересное отдельное направление – это взаимодействие с зарубежными банками, когда мы, в соответствии с международной практикой, тоже очень распространенной, предоставляем им связанные кредиты для закупки российского экспорта. Местный банк зачастую может лучше оценить перспективы бизнеса и качество местного заемщика – в силу региональных особенностей ведения бизнеса, составления финансовой отчетности. Кредитное же качество местного банка нам оценить легче – банковская отчетность во всем мире, в целом, унифицирована.

Есть ли какая-то специфика финансирования экспорта, если речь идет о поставке техники военного назначения?

– С точки зрения финансовых инструментов – в целом нет, их набор стандартен для экспортных сделок вне зависимости от того, о какой продукции идет речь.

«Высокотехнологический экспорт – это в основном штучный товар»

Чтобы попасть на международный рынок, мало только финансирования, нужно уметь на нем работать. Вы консалтингом занимаетесь, помогаете предприятиям выходить на рынок, правильно оформлять сделки?

– Высокотехнологический экспорт – это в основном штучный товар, подобного рода проекты не являются стандартными. Поэтому процесс обучения идет постоянно. Мы сами многому учимся в рамках этих проектов и стремимся тот объем компетенций, который у нас сложился на конкретном рынке или в конкретной отрасли, передавать экспортерам.

В отличие от таких традиционных экспортных держав, как Германия, Франция или США, значительное количество российских производителей еще не имеют глубокого опыта работы на экспорт. И мы стараемся помогать им выходить на новые рынки. Естественно, мы не можем подменять собой специализированные консультационные организации, мы не обладаем компетенциями, связанными, например, с производством или инженерными технологиями. Но в финансовой части мы пытаемся оказывать поддержку. Внешэкономбанк тесно взаимодействует с торговыми представительствами РФ за рубежом, с Министерством экономического развития, Министерством промышленности и торговли. Нам важно не только обеспечить объем поставляемой продукции, мы заинтересованы в том, чтобы максимально увеличить количество компаний, которые работают на экспорт.

Как сказался на ситуации с поставками оборудования, с кредитованием нынешний режим санкций?

– Естественно, ситуация от этого проще не стала. С другой стороны необходимо отметить, что основные потребители российского технологического экспорта не входят в число стран, присоединившихся к режиму санкций. Вместе с тем, конечно же, сократились возможности международного финансирования российских проектов. С точки зрения финансовых операций ситуация также осложнилась в техническом плане. Нередко проекты, в которых участвуют партнеры из стран ЕС или США, переносятся по срокам. Но данный ущерб пока не носит катастрофического характера.

А стоимость кредитования? В связи с санкциями деньги подорожали у всех. У вас они подорожали?

– Конечно, мы не можем говорить о том, что если в мире происходят глобальные изменения, то мы останемся полностью в стороне. Но если мы говорим о поддержке экспорта, то с точки зрения экспортеров данная проблема пока выражена в меньшей степени, чем на внутреннем рынке для большинства банков и для большинства компаний, что связано, в частности, с системой субсидирования ставок. Пока мы конкурентоспособны на мировом рынке.

В России хватает перспективных высокотехнологичных проектов, которые могли бы продаваться на мировом рынке?

– Проектов хватает. Существует, конечно, проблема, о которой я говорил, – большое количество предприятий не имеют глубокого опыта работы за рубежом. Поэтому эти проекты часто требуют дополнительного сопровождения и проработки. Требуется достаточно большое количество дополнительной информационной, консалтинговой работы для того, чтобы вывести их на рынок.

ВЭБ обычно ассоциируется с крупными государственными проектами. Какой проект у вас самый маленький?

– Если говорить о гарантиях, то самые маленькие проекты, связанные с поставкой машиностроительной продукции, у нас были на уровне нескольких тысяч долларов. Самый маленький кредитный договор, подписанный в этом году, – порядка 900 тысяч долларов, самый крупный – 500 миллионов долларов.

То есть средний бизнес вполне может участвовать в программах Внешэкономбанка?

– Не просто может – он активно участвует. Мы в настоящее время интенсивно взаимодействуем не только с крупнейшими компаниями, но и с предприятиями среднего размера.

Как формируется портфельпроектов? Что нужно делать предприятию, чтобы попасть в программы ВЭБа?

– Здесь действуют достаточно стандартные банковские процедуры. Предприятие обращается во Внешэкономбанк, подает заявку. Мы ее анализируем, смотрим отчетность, бизнес план, финансовую модель. После этого выносим на рассмотрение управляющих органов ВЭБа, уполномоченных принимать решения по сделке. При этом, в последнее время нам удалось существенно ускорить процесс принятия решений. По более-менее стандартизированным продуктам мы вышли на уровень принятия решения в течение 40 рабочих дней, что соответствует уровню банков развития западных стран.

Совсем недавно мы запустили новую электронную платформу, которая позволит обеспечить на современном уровне онлайн-взаимодействие с клиентами по всем экспортным сервисам Группы Внешэкономбанка в режиме «одного окна».

Кто представлен в данном «едином экспортном окне»?

– Во первых, разумеется, сам Внешэкономбанк, где существует департамент финансирования экспорта. Банк предоставляет экспортные кредиты покупателям,предэкспортные продавцам и обеспечивает документарные операции, то есть выдает гарантии. Во‑вторых, наша дочерняя компания ЭКСАР, которая осуществляет страхование кредитов. В‑третьих, дочерний банк ВЭБа Росэксимбанк, который выполняет функции агента по государственным гарантиям. И, наконец, ВЭБ-лизинг – это самая крупная лизинговая компания в России, которую мы активно используем как лизинговый инструмент при структурировании сделки. Кроме того, у Внешэкономбанка есть дочерние компании, представительства за рубежом. Таким образом, подключаясь к электронной платформе Внешэкономбанка, вы получаете доступ к ресурсам всей этой системы. Для нас это очень важно, поскольку новая система существенно упростит работу как для структур Группы Внешэкономбанка, так и для наших партнеров.