Общественно значимые инфраструктурные, промышленные, жилищные проекты финансируются институтами развития во всем мире. Пять лет назад Россия сделала ставку на такие институты, создав, в частности, банк развития на базе Внешэкономбанка СССР. Сегодня реализуются сотни крупных инфраструктурных проектов, проектов модернизации или создания новых импортозамещающих производств на всей территории страны. Большинство их них — при поддержке ВЭБа. Вместе с тем опыт работы банков развития Бразилии, Китая и Германии свидетельствует о том, что возможности Внешэкономбанка как банка развития еще используются не на 100% в силу ряда обстоятельств, рассказал в своей статье специально для "Ъ" председатель Внешэкономбанка ВЛАДИМИР ДМИТРИЕВ.

Логика активов и пассивов

В последние десятилетия банки развития все активнее и плотнее координируют свою деятельность друг с другом, продвигая парадигму устойчивого национального и наднационального развития, проектного финансирования, корпоративной и социальной ответственности. Для этого создаются международные объединения институтов развития, в частности, Международный клуб финансирования развития (International Development Finance Club, IDFC), в деятельности которого Внешэкономбанк принимает активное участие.

Постоянные контакты между банками развития различных стран помогают тщательно изучать наработанный ими опыт. Многое из того, что успешно используется нашими коллегами за рубежом, может быть эффективно применено и в российских реалиях.

Рассмотрим пример бразильского банка развития BNDES. Это ведущий финансовый институт страны, предоставляющий долгосрочное финансирование в рамках стратегических приоритетов правительства. По итогам 2010 года среди банков развития стран БРИКС BNDES занимал второе место (после Банка развития Китая) по размеру активов и капитала. При этом более половины его пассивов сформированы за счет ресурсов двух бразильских государственных фондов — Фонда поддержки трудящихся (FAT) и Объединенного фонда программы социальной интеграции и программы формирования доходов государственных служащих (PIS-PASEP). Источником средств этих фондов являются фиксированные отчисления налогов с фонда оплаты труда, уплачиваемых в бюджет работодателями. Фонды, в свою очередь, размещают значительную часть собранных средств по льготной, ниже рыночной ставке в виде депозитов в BNDES. Срочность таких депозитов составляет 30-40 лет, превышая срок любых рыночных источников фондирования и создавая тем самым базу для стабильной работы банка развития с самыми сложными проектами с длительными сроками окупаемости. Поэтому у BNDES нет проблем фондирования. Так, в 2010 году капитал BNDES был увеличен в 2,5 раза за счет ресурсов государственного бюджета. Ресурсы были выделены для поддержки инвестиционных проектов по Программе ускорения роста (РАС) и Программе устойчивых инвестиций (PSI).

Пример BNDES демонстрирует четкую логику соответствия между его пассивами и активами. Если направления вложения средств классическим банком развития по определению выходят за рамки чисто рыночных проектов, то логично и то, что источники финансирования банка не могут быть чисто рыночными.

Следует отметить, что у Внешэкономбанка подобная логика функционирования в настоящее время несколько нарушена, и он находится в другой ситуации: банк имеет значительную долю чисто рыночных пассивов. После взноса государства в уставный капитал прочих прямых бюджетных или квазибюджетных вливаний, не связанных с конкретными проектами, ВЭБ не получал. Депозиты Центробанка, размещенные в ВЭБе осенью 2008 года для санации Связь-банка и банка "Глобэкс", носят строго целевой характер и являются платными — банк перечисляет по ним ЦБ процентные платежи в размере более 8 млрд руб. в год. 

А вот активы ВЭБа по преимуществу нерыночные — это инвестиции в проекты, обладающие сроками окупаемости, существенно превышающими среднерыночные, зато обладающие высокими общественными эффектами. Во всем мире externalities, общественно значимые эффекты крупных инфраструктурных и хозяйственных проектов, финансируются налогоплательщиками.

В этом смысле Внешэкономбанк создал прецедент: череда успешных привлечений на внешних и внутреннем рынках позволяет банку развития реализовывать свои титульные функции, совмещая, казалось бы, несовместимое. В то же время тревожные сигналы, которые мы получили с рынка в конце 2011 года, свидетельствуют о том, что для обеспечения бесперебойного развития и финансирования инвестиционных проектов ВЭБу крайне важно иметь возможность для маневра. Одну из таких возможностей мы видим в расширении способов инвестирования средств пенсионных накоплений, управляемых ВЭБом как агентом правительства, а также средств Фонда национального благосостояния, о чем говорилось на коллегии Минфина РФ в апреле 2012 года. В частности, представляется целесообразным включить в инвестиционный портфель ВЭБа инфраструктурные облигации. Принципиально важным является строго целевое использование ресурсов, мобилизованных посредством эмиссии последних, а также наделение таких облигаций прямыми гарантиями Минфина.

Связать страну

Одна из наиболее логичных областей применения инфраструктурных облигаций — строительство железных дорог. В этом смысле удачным можно считать пример Китая и Банка развития Китая (БРК), задачей которого является кредитование под низкий процент ключевых объектов инфраструктуры и базовых отраслей экономики. Выбор объектов кредитования определяет Комитет развития и реформ Госсовета КНР. Одним из приоритетов финансирования БРК в последние годы является программа строительства сети высокоскоростных железных дорог, по протяженности которых (около 8 тыс. км) Китай сегодня вышел на первое место в мире. Объем средств, вложенных БРК в создание сети национальных железных дорог, достиг к концу 2010 года $25,7 млрд. Среди возведенных магистралей — трасса Гуанчжоу—Ухань протяженностью 1068 км, средняя коммерческая скорость движения поездов по которой составляет 350 км в час (максимальная — 394 км в час), что существенно превышает скоростные параметры ВСМ-линий в Японии и Франции. Ключевой источник фондирования этих, как, впрочем, и других отраслевых инвестиций БРК,— эмиссия специальных облигаций, так называемых policy banks financial bonds.

В России сегодня также существуют проекты строительства высокоскоростных магистралей, однако практическая их реализация упирается в трудности с привлечением финансирования. Дефицит инвестиционной программы ОАО РЖД только на ближайшие три года оценивается в 400 млрд руб., а схема закрытия этого дефицита путем выпуска инфраструктурных облигаций РЖД с государственными гарантиями не находит поддержки. В настоящее время оценочный объем инвестиций в проект ВСЖМ-1 — дорогу, которая соединила бы Москву и Санкт-Петербург, составляет 500-700 млрд руб., финансирование этого проекта в федеральном бюджете на 2012 и 2013 годы не предусмотрено. По нашему мнению, одним из источников покрытия дефицита финансирования этого проекта мог бы стать выпуск инфраструктурных облигаций.

Скептики утверждают, что в отсутствие прямой и полной государственной гарантии по таким бумагам их инвестиционная привлекательность будет невелика. Однако мировой опыт финансирования инфраструктурных проектов весьма богат. В частности, как представляется, в качестве обеспечения инфраструктурных облигаций вполне может быть задействован такой инструмент, как финансирование за счет налоговых приращений (tax increment finance), полученных в результате реализации проектов.

Потребность российских компаний—инициаторов проектов в финансировании крайне высока и явно превышает сегодняшние возможности Внешэкономбанка. В связи с этим считаем крайне важным максимальную концентрацию всех ресурсов банка на выполнении титульных функций и сокращение объема непрофильной, несвойственной банку развития работы. К сожалению, в настоящий момент мы нередко сталкиваемся с важными и ответственными задачами, которые, безусловно, должны быть выполнены, но которые не в полной мере соответствуют логике банка развития.

Фронтальный охват

В отличие от Внешэкономбанка, у бразильского BNDES практически нет отраслевых ограничений по направлениям вложения средств. Если Меморандум финансовой политики ВЭБа запрещает вкладывать кредитные ресурсы в нефтегазодобычу, то BNDES активно кредитует и бразильские нефтяные компании, в частности, Petrobras, и горнорудный гигант, компанию VALE, и проекты по производству биоэтанола, поддерживает мясное животноводство, ну и, конечно же, электроэнергетику и хай-тек.

Если наличие отраслевых ограничений в российских условиях оправдано, так как одна из задач, которая стоит перед страной,— преодоление сырьевой зависимости экономики, то другое действующее ограничение, которое отсутствует у BNDES, Внешэкономбанку представляется несколько излишним. Дело в том, что компании-реципиенты средств поддержки BNDES могут контролироваться даже иностранцами. Единственное принципиальное условие — они должны быть зарегистрированы в Бразилии, иметь штаб-квартиры и органы управления на территории страны. Вполне поучительный пример создания внятного стимула для отказа от офшорной прописки компаний, оперирующих национальными активами.

Этапы и последовательность снятия отраслевых и размерных ограничений на поддерживаемые ВЭБом бизнесы и проекты — предмет серьезного анализа и обсуждения. Внешэкономбанк уже выступил с инициативой снятия 25-процентного ограничения на участие иностранного капитала в тех МСП, которые получают поддержку от группы Внешэкономбанка, в том числе по линии нашего дочернего МСП-Банка. Соответствующая работа с законодателями уже ведется.

Другой аспект нашей деятельности, который требует внимательного изучения,— своеобразный "провал" для среднего бизнеса. Дело в том, что нижняя граница суммы кредитов, предоставляемых Внешэкономбанком напрямую конечным заемщикам, составляет сегодня 1 млрд руб. Одновременно верхняя граница кредитов МСБ, рефинансируемых в рамках программ нашего дочернего МСП-Банка — 150 млн руб. В результате вся "середина", кредиты размером от 150 млн до 1 млрд руб., нормативно исключена из области нашей экспертизы и поддержки, хотя в этом диапазоне величин фиксируется колоссальный дефицит кредитов, не покрываемый коммерческими банками.

Пути решения этой нормативной коллизии могут быть различными. Это и докапитализация за счет бюджета, и расширение функций МСП-Банка (притом что Внешэкономбанк уже принял решение направлять в МСП-Банк до 10% своей прибыли ежегодно). Вместе с тем мировой опыт подсказывает, что необходимо и создание особого механизма — специального "окна" — для поддержки быстрорастущих средних предприятий. Например, в BNDES действует программа предоставления автоматических кредитных линий — BNDES Automatico. Кредиты предоставляются через уполномоченные банки и организации на длительный срок со льготным периодом. Так что еще одна возможность, которую мы используем в своей практике,— создание специализированных структур по поддержке среднего бизнеса. ВЭБ в настоящий момент ведет предметные переговоры с немецкой корпорацией KfW по созданию фонда, который удовлетворял бы потребности среднего бизнеса в финансировании. Одновременно мы активно сотрудничаем с Агентством стратегических инициатив, поддерживающим средний бизнес. В то же время нет сомнений в том, что это направление может и должно быть усилено.

Крыша над головой

Ошибкой было бы считать, что деятельность банков развития сконцентрирована исключительно на мегапроектах в инфраструктурных отраслях и тяжелой промышленности. Важнейший аспект их деятельности — поддержка жилищного строительства и развития жилищного рынка. С этой точки зрения крайне поучителен опыт работы немецкого банка развития, Kreditanstalt fuer Wiederaufbau (активы на конец 2010 года — $591 млрд, второе место в мире). Уместно заметить, что KfW — крупнейший эмитент корпоративных облигаций в Европе, при этом по всем заимствованиям он обладает суверенной гарантией.

В настоящее время действуют десять программ KfW по поддержке и развитию жилищного фонда в Германии. Общий объем финансирования по ним в 2010 году достиг €18 млрд. Программы нацелены прежде всего на энергосберегающую модернизацию жилого фонда, приспособление жилья для пожилых людей, энергосберегающие строительство и ремонт, содействие приобретению долей в жилищно-строительных кооперативах.

Важно отметить, что финансирование всех этих программ KfW осуществляет не напрямую потребителям, а посредством рефинансирования коммерческих банков и специализированных финансовых институтов.

Поддержка ВЭБом развития рынка жилья сегодня ограничена сравнительно небольшими объемами выкупа облигаций АИЖК и облигаций коммерческих банков, обеспеченных пулами стандартных ипотечных кредитов с ограничениями по доходности соответствующих бумаг (средневзвешенная купонная доходность не выше 7% годовых). Острота жилищной проблемы в сегодняшней России, когда 60% населения не в состоянии улучшить свои условия проживания ни рыночным, ни нерыночным путем, а 15-20% домохозяйств вынужденно проживают под одной крышей, требует активизации работы Внешэкономбанка на данном направлении. Представляется оправданным расширение форм и смягчение условий рефинансирования ВЭБом программ ипотечного кредитования коммерческих банков.

Выстраданная победа

В ближайшие годы России предстоит масштабная реиндустриализация. В связи с этим очевидно, что банк развития будет играть существенную роль в этом процессе: у нас уже есть колоссальный опыт организации финансирования для крупных и очень сложных проектов, есть репутация, позволяющая организовывать заимствования на уникальных условиях, сформирована группа Внешэкономбанка, в рамках которой возможна реализация различных мероприятий, направленных на диверсификацию экономики.

В то же время для выполнения масштабных и амбициозных задач необходима предельная концентрация всех ресурсов и обеспечение максимальной эффективности нашей работы. Уверен, Внешэкономбанк может показать еще более впечатляющие результаты, если не мешать ему работать: не отвлекать на непрофильную деятельность, несколько смягчить законодательные ограничения в его деятельности и дать возможность максимально эффективно использовать денежные ресурсы, которыми на сегодняшний момент располагает государство. В этом случае последним слагаемым успеха станет приоритетизация: нам нужно выбрать несколько отраслей, в которых Россия не утратила конкурентных преимуществ, и сделать их основой новой реиндустриализации и модернизации. В связи с этим показателен опыт бразильской компании Embraer, которая с 1969 года пыталась войти в мировую элиту авиапроизводителей. Успех же к ней пришел лишь в середине 90-х, когда Embraer сконцентрировала свои усилия на создании небольших региональных самолетов, заморозив до поры до времени абсолютно все прочие направления разработок и производства. Выпустив свой первый региональный лайнер уже в 1996 году, компания начала активно осваивать национальный рынок, постепенно выходя за его пределы и открывая центры дистрибуции в США, Азии, Европе и даже Австралии.

Embraer находился в числе приоритетных проектов бразильского банка развития в течение многих лет, являясь одним из крупнейших получателей кредитов и главным бенефициаром программы поддержки. Более того, раскрутке Embraer BNDES помог не только деньгами. Жестко схлестнувшись с канадской Bombardier в борьбе за заказы авиаперевозчиков по всему миру, BNDES сумел отбить чреватые серьезными санкциями претензии канадцев в рамках ВТО, обвинивших Embraer в наличии экспортных субсидий со стороны государства. Расследование и переговоры сторон зашли в тупик после того, когда бразильцы предъявили обоснованные аргументы, что Bombardier пользуется аналогичными, хотя и хитро структурированными преференциями от своего правительства.

Сегодня воздушные суда Embraer работают в авиакомпаниях десятков стран, включая СНГ и Россию, являются серьезнейшими конкурентами нового российского регионального самолета SSJ-100, созданного при финансовой поддержке Внешэкономбанка.

История Embraer свидетельствует о чрезвычайной важности и ответственности процедур экспертизы финансируемых банками развития проектов на стадии их создания и дальнейшей поддержки экспортной экспансии уже созданных и зарекомендовавших себя промышленных образцов и является дополнительным подтверждением того, что для достижения успеха необходимо сконцентрировать свои ресурсы на развитии конкурентных преимуществ. В России есть ряд традиционно сильных отраслей — оборонная промышленность, авиапром, фармацевтика, энергетическое машиностроение, космические технологии. Уверен, поставив на них, мы добьемся успеха.

Особенности модели, или Пределы роста

Выбор модели, по которой функционирует банк развития, имеет свои плюсы и минусы. Выше я уже говорил о том, что, в отличие от ведущих национальных институтов развития, которым государство обеспечило постоянное пополнение ресурсов, ВЭБ поставлен в условия, когда ему для пополнения кредитных ресурсов необходимо привлекать средства с рынка. При этом у банка нет текущих счетов корпоративных клиентов и средств населения. Это требование "не конкурировать с коммерческими банками" было сформулировано изначально и зафиксировано в Меморандуме о финансовой политике Внешэкономбанка. Это значит, что финансовые возможности ВЭБа по решению приоритетных задач экономической политики в большой мере находятся в прямой зависимости от состояния мировых финансовых рынков, а сам банк проходит аудит международными компаниями, рейтингуется международными агентствами, а от того, как выглядит его баланс, зависит цена заимствований и их возможный объем. Да, ВЭБ каждый год заканчивает с прибылью, состояние его баланса довольно хорошее. Да, несмотря на тяжелую в последние четыре года ситуацию на рынке, ВЭБ успешно действует на рынке заимствований. Да, до сих пор банку удавалось проводить заимствования на условиях, существенно лучших, чем можно было ожидать, и фактически ВЭБ сумел занять на рынке капитала столько, сколько ему требовалось. Но очевидно, что заемные возможности банка, а значит, и его инвестиционный потенциал сильно зависят от конъюнктуры, и любое ухудшение ситуации в мировой экономике мгновенно спровоцирует усиление конкуренции за кредитные средства и более жесткую политику международных эмиссионных центров.

Часто приходится слышать, что одним из источников пополнения инвестиционного "кошелька" ВЭБа могла бы стать продажа ряда активов, в первую очередь непрофильных, доставшихся банку в период кризиса 2008-2009 годов. ВЭБу, например, предлагают экстренно избавиться от банка "Глобэкс" и Связь-банка, продав эти активы на рынке еще до конца текущего года. Мы, конечно, выйдем из капитала этих банков, но не ранее того момента, когда будем способны выручить средства — за них и за выкупленные с их балансов проблемные активы, по крайней мере не меньше тех, что были потрачены на их покупку, чтобы не допустить отрицательную бюджетную эффективность санационных процедур. Однако было бы недальновидно рассчитывать на эти операции в качестве существенных источников пополнения ресурсов ВЭБа. Более реалистичная цель — погасить депозит ЦБ, рассчитаться с государством. Реализовать эту цель на сегодняшнем вялом рынке представляется невозможным — не просматривается покупателей, готовых выложить за Связь-банк и "Глобэкс" устраивающие нас суммы. Да и активы это немаленькие — банки входят в тридцатку крупнейших по активам и обладают суммарным капиталом 44 млрд руб.

Другой момент. Консервативный подход к политике заимствований, используемый ВЭБом, предполагает, что объем средств, которые банк планирует привлечь на рынке капитала, составляет не более четырех рублей на один рубль уставного капитала. К 2015 году этот предел будет достигнут. И это тот минимум, который Внешэкономбанк сможет сделать для пополнения своих пассивов при нынешнем размере его уставного капитала. Объем активов ВЭБа уже превысил 2 трлн руб. Это немало, но в сравнении с рядом "коллег", например, немецким KfW (объем активов в 2010 году — €442 млрд) и BNDES (объем активов в 2010 году — $331 млрд), и в особенности в отношении нарастающих потребностей России в инвестициях в ближайшие годы, это немного.

Вместе с тем деятельность банков развития связана с серьезными рисками, а для того чтобы их принять на свой баланс, у таких институтов должен быть значительный капитал. Таким образом, на повестке дня стоит задача расширения базы фондирования ВЭБа, решение которой в условиях ограниченности возможностей маневра самого банка целиком находится в руках экономических властей.

Пожалуй, самый важный урок, который следовало бы вынести из анализа опыта банков развития за рубежом, состоит в том, что эффективность их деятельности напрямую связана со стратегическим целеполаганием хозяйственного и социального развития стран. Банки развития являются одним из важнейших звеньев выработки, экспертизы и реализации национальной экономической политики. Чем системнее и стратегичнее организована их деятельность, тем более амбициозных целей они способны достичь.

Интервью заместителя Председателя Внешэкономбанка Ирины Макиевой программе "Проекты развития"

-- Расскажите о роли Внешэкономбанка в программе модернизации моногородов.

-- ВЭБ как государственный институт развития оказывает поддержку моногородам по двум направлениям. С одной стороны это деятельность правительственной рабочей группы по модернизации моногородов, которую я возглавляю. Задачей этой группы является отбор инфраструктурных объектов для финансирования из бюджета. Именно на площадке Банка Рабочей группой вырабатывались все решения по предоставлению господдержки моногородам. За 2010-11 год по этой программе было направлено порядка 25 млрд рублей. Часть этой суммы пошла на ремонт многоквартирных домов и переселение граждан из аварийного фонда. Дополнительно 2 млрд рублей было выделено на поддержку малого и среднего предпринимательства. И порядка 15 млрд рублей - на финансирование строительства инфраструктуры. Под инфраструктурой здесь я подразумеваю ЛЭП, водоводы, очистные сооружения. В каждом городе, при реализации каждого проекта был свой набор инфраструктуры.

Второе направление: Внешэкономбанк как кредитный институт формирует перспективный портфель инвестиционных проектов, планируемых к реализации в моногородах. Мы отбираем проекты, которые могут коренным образом повлиять на развитие территорий, стать точками индустриального роста. В нашем портфеле на сегодняшний момент 37 проектов моногородов на сумму более 350 млрд. рублей. Их реализация позволит создать до 36 тысяч рабочих мест.

-- Расскажите поподробнее о том, что это за проекты,  в чем их специфика, каковы критерии отбора, кто может обратиться за финансированием в Банк?

-- Структура портфеля проектов моногородов крайне разнообразна как по отраслям, так и по направленности. В портфеле Банка есть проекты, финансового оздоровления, глубокой модернизации традиционных градообразующих производств, повышения их конкурентоспособности (ОАО «КАМАЗ», ОАО «Вертолеты России»). Таких, правда, немного: 9 из 37. Большинство же проектов направлено на создание в моногородах альтернативных производств. 

Если посмотреть региональную структуру кредитного портфеля, то в лидерах Приволжский федеральный округ (63%), в частности, Республика Татарстан. В моногородах Татарстана, кстати, самые высокие показатели по готовности объектов инфраструктуры, которые были созданы за счет средств федерального бюджета в рамках поддержки моногородов.

Нужно отметить, что Банк поддерживает не только те проекты, на строительство инфраструктуры которых были выделены средства федерального бюджета (например, завод по производству солнечных модулей в г. Новочебоксарск), но и проекты в других моногородах. Это: строительство комплекса переработка аммиака в г. Менделеевск Республики Татарстан, проект в области энергетики в г. Тутаев Ярославской области.

Отдельно хочу рассказать об индустриальных- и технопарках, как об одной из продвинутых форм диверсификации экономики моногородов.

Опыт реализации госпрограммы показал, что из средств, выделенных моногородам, 30% было направлено на создание промышленных парков, причем, часто brownfield, то есть на базе пустующих площадей градообразующих предприятий. Такая форма реализации проектов оказалась менее рискованна и более выгодна, ведь инфраструктура, а часто и обслуживающие основное производства компании уже есть, нет проблем с электричеством, газом, водой. 

Привлечение в промышленный парк инвестора с якорным проектом дает развитие предприятиям малого и среднего бизнеса. Это дает ощутимый толчок повышению предпринимательской активности в регионе.

Пример: индустриальный парк «Мастер» в г. Набережные Челны Республики Татарстан, в котором собрано более 160 резидентов, в т.ч. и из соседних субъектов, и создано около 2 тысяч рабочих мест. Бюджетный эффект от деятельности компаний этого парка уже составил более 3,5 млрд. рублей. Другой пример - парк «Сокол» в Вологодской области. В 2010 году в рамках реализации государственной программы по модернизации моногородов. На строительство и реконструкцию объектов инженерной инфраструктуры этого парка были выделены федеральные средства в размере 109,2 млн рублей. При этом на его территории уже завершено строительство завода по производству биотоплива. Всего планируется размещение в парке более 20 резидентов.

Параллельно с финансированием крупных проектов, являющихся якорными, в комплексных инвестиционных планах модернизации моногородов, Внешэкономбанк через дочерние структуры – «Глобэксбанк», «Связь-Банк» и «МСП Банк» содействует развитию малого и среднего предпринимательства.

-- Моногорода, фактически свободная ниша для открытия производств альтернативных градообразующим. Иными словами эта сфера должна быть привлекательна для бизнеса  и частных инвестиций. Тем не менее институт развития ВЭБ активно участвует в подобных проектах, почему возникает такая необходимость?

-- Я бы не сказала, что моногорода – это наиболее привлекательные площадки. Более того, частные инвесторы зачастую не хотят туда идти. Что такое моногород? Многогород это старый локомотив экономики, это те города, на базе которых развивались такие крупные отрасли как оборонка, научно-технический, реализовывался научно-технический потенциал. Это такие города как Тольятти, Набережные Челны, Железногорск, Саров, бывший Арзамас-16. И задача Внешэкономбанка как государственного института развития заключается в том, чтобы найти в них площадки, куда можно было бы привести инвестора.

Телеканал "Россия 24",
МНЕНИЕ,
17.05.2012, 19:22

ВЕДУЩИЙ: 5 лет назад - 17 мая 2007 года - президент Путин подписал закон о Банке развития. Полномочия этого института были переданы Внешэкономбанку. Но прошло 5 лет и какие результаты имеются сейчас? Моя коллега Эвелина Закамская поговорила с Председателем  Банка Владимиром Дмитриевым.

Интервью

Корреспондент Эвелина Закамская

КОРР.: Здравствуйте, Владимир Александрович.

Владимир ДМИТРИЕВ, председатель Внешэкономбанка: Здравствуйте, Эвелина.

КОРР.: Спасибо, что пришли сегодня в нашу студию. Владимир Александрович, я очень хорошо помню заседание правительства и те неоднозначные оживленные дискуссии, которые шли в правительстве по поводу целесообразности создания такого института - института, в котором должны были быть аккумулированы серьезные государственные средства, - по-моему, тогда порядка 180 миллиардов рублей. Банк, не ориентированный на получение прибыли и наделенный возможностями кредитовать, субсидировать серьезные инвестиционные проекты. Как Вы поверили в идею создания этого банка и оправдала ли она себя за эти 5 лет?

Владимир ДМИТРИЕВ: Идея тогда казалась многим не просто несбыточной, а порой даже абсурдной.

КОРР.: Мы даже можем сказать, кто эти люди. Премьер Фрадков предложил, а Алексей Кудрин и Герман Греф тогда выступали против. Я очень хорошо это помню.

Владимир ДМИТРИЕВ: Действительно, нам приходилось  сталкиваться со многими оппонентами, убеждать, доказывать, говорить о целесообразности, даже о преимуществах. Ведь в то время Внешэкономбанк еще назывался "Банк внешнеэкономической деятельности СССР" и над ним висела реальная угроза превращения в обычное агентство по оказанию поддержки Минфину в обслуживании внешних долгов и требований в отношении иностранных государств. Но, для нас, вэбовцев, банк, образованный в 1924 году как банк для внешней торговли, за все годы своей деятельности уже стал банком развития.  Он привлекал инвестиции, он оказывал финансовую поддержку в строительстве крупных промышленных объектов и в нашей стране, и за рубежом, аккумулируя в себе и функции института развития для страны, и функцию поддержки промышленного экспорта. Банк был первым юрлицом в нашей стране, которое разместило в советское время еврооблигации. И, кстати, несмотря на дефолт Советского Союза, именно эти облигации вовремя и в полном объеме обслуживались уже в суверенной России. Таким образом, идея родилась сама по себе, исходя из опыта работы банка в течение всей его жизнедеятельности.

КОРР.: То есть, главное преимущество Внешэкономбанка - это его репутация. Потому что нужно сказать, что похожие институты были. Был Банк развития и в 2007 году он уже существовал.

Владимир ДМИТРИЕВ: Да, действительно, институты развития были. Был Российский Банк развития, правда, тогда он был ориентирован, в основном, на поддержку малого и среднего предпринимательства. Но, по своему объему, по своей организационно-правовой форме, равно как и Российский экспортно-импортный банк, это были банки, входившие в систему российских коммерческих банков. Соответственно, на них распространялись все нормативы Центрального Банка - это и резервирование, и лимит, что, конечно же, ограничивало их работу в качестве полноценных институтов развития, нацеленных на поддержку крупных промышленных проектов.

КОРР.: Чем руководствовалось государство, когда определяло правовой статус банка, - статус госкорпорации, а не акционерного общества? Ведь мы знаем примеры, когда аналогичные структуры за рубежом, в других государствах, существуют в других статусах. Китайский Банк развития, по-моему, как раз акционерное общество.

Владимир ДМИТРИЕВ: Надо помнить, что создавался Банк как специальное учреждение, и лишь по истечении нескольких лет, встал вопрос о его акционировании. Но даже при этом госбанк развития Китая является акционерным обществом, которым владеет государственная компания - инвестиционный фонд Китая. Есть и другие организационно-правовые формы. Например, Банк развития Германии функционирует в поле публичного права. Есть и другие формы. Поэтому мы, создавая Банк развития, конечно же, опирались на опыт иностранных государств и понимали, что в нашей банковской среде не должен появиться очередной государственный гигант, наделенный теми же полномочиями, что и коммерческие банки. Во-первых, если бы была сохранена форма, присущая обычным банкам, мы бы, конечно, конкурировали с ними. И мы, разумеется, не оставили бы места частным коммерческим банкам.

КОРР.: Вы бы не конкурировали, остальные бы с вами тоже конкурировать не смогли.

Владимир ДМИТРИЕВ: И самое главное, что конкуренция привела бы  к ликвидации других частных коммерческих банков. Да, у банка совершенно иная миссия, нежели миссия коммерческих банков. Поэтому в качестве организационно-правовой формы мы избрали ту, которая существует в нашем законодательстве, а именно некоммерческая организация - госкорпорация. В скором времени, я надеюсь, эти споры затихнут, потому что в отношении Внешэкономбанка, в отношении Агентства по страхованию вкладов принято однозначное решение, что они будут существовать в совершенно определенной, только им свойственной, организационно-правовой форме юридического лица публичного права.

КОРР.: Владимир Александрович, то, что банк не ориентирован на получение прибыли, не мешает развитию эффективного менеджмента? Получается, есть у вас деньги - и так хорошо, денег нет - и так хорошо.

Владимир ДМИТРИЕВ: На самом деле прибыль, которую мы получаем...

КОРР.: То есть прибыль вы все-таки получаете?

Владимир ДМИТРИЕВ: Прибыль мы получаем, более того, законом предусмотрено, что наша деятельность должна быть безубыточной. А нашу прибыль мы направляем на капитализацию банка, на капитализацию наших дочерних структур, таких, как, например, Банк поддержки малого и среднего предпринимательства. В стратегии этого банка предусмотрено выделение Внешэкономбанком ежегодно до 10% своей прибыли на его капитализацию. А это, соответственно, даст возможность кумулятивно увеличивать его кредитный портфель, поддерживать региональные банки, работающие с малым и средним бизнесом, поддерживать инфраструктуру малого и среднего предпринимательства. Не надо забывать, что прибыль направляется, в том числе и на мотивацию наших сотрудников. Хотя, честно признаюсь, по заработным платам мы находимся, в сравнении с коммерческими банками и с банками с государственным участием, на нижней шкале, что, несмотря на это, не отпугивает от работы в нашем банке профессиональных, грамотных банкиров.

КОРР.: Чтобы сотрудники не пугались, вы удваиваете бонусы топ-менеджерам, а прибыль снижается.

Владимир ДМИТРИЕВ: Речь идет на самом деле не об удвоении, а о реализации бонусной программы. Она стала реализовываться лишь с прошлого года, до этого ни о каких бонусах речь не могла идти. Наши сотрудники получали премии, но топ-менеджмент, прежде всего члены правления, не получали бонусов до прошлого года. Поэтому, конечно, в сравнении с 2010 годом зарплаты 2011 года выглядят весьма и весьма внушительными. Но надо еще раз иметь в виду, что в сравнении с топ-менеджментом других банков или банков коммерческих мы сильно проигрываем.

КОРР.: На Ваш взгляд, насколько удачно выбран момент для стимулирования сотрудников? Эксперты указывают на то, что параллельно с тем, как растут зарплаты и бонусы топ-менеджеров, уменьшается прибыль Внешэкономбанка. О чем, вообще, говорит уменьшение прибыли? Потому что у меня, например, за все время вашей деятельности в голове остается большой вопрос: то, что вам, с одной стороны, нужно инвестировать в длинные рисковые проекты, а, с другой стороны, вы все-таки осуществляете некую банковскую деятельность и работаете как банк.

Владимир ДМИТРИЕВ: Мы на самом деле осуществляем полноценную банковскую деятельность. Все-таки, мы работаем с рыночными инструментами, в том числе на фондовом рынке. Соответственно, волатильность рынка, естественно, отражается на нашей деятельности. Вспомните 2009 год. Нам тогда были переданы в управление средства Фонда национального благосостояния - 175 миллиардов рублей. Фондовый рынок после кризиса сильно пошел вверх и нам удалось получить прибыль от инвестирования средств в размере 100 миллиардов рублей. Мы вернули в Минфин и 175 миллиардов, вернули проценты за пользование этими средствами и мы еще заработали 100 миллиардов рублей, которые были использованы, в том числе, на поддержку ипотечной программы, на предоставление льготных кредитов под олимпийские проекты. Но в 2010 году, в 2011 году ситуация была совершенно другая и с точки зрения фондового рынка, и с точки зрения проектов, которые мы реализуем на условиях, гораздо более предпочтительных для заемщика, чем условия коммерческих банков. Отсюда снижение прибыли. Мы, в отличие от других институтов развития в Германии, Бразилии, наш Банк находится в менее предпочтительных условиях с точки зрения финансирования своей профильной деятельности. Например, Банк развития Германии. По всем его заимствованиям существуют государственные гарантии. Это значит, что Германский Банк развития заимствует по ставкам, по которым заимствует само государство. Бразильский банк возьмите. Существенной долей фондирования его операций являются средства от пенсионных накоплений. То есть, отчисления работодателей из фонда оплаты труда по льготным депозитам, ставки по которым гораздо ниже рыночных, размещаются на длительный срок - до 30 лет - в Банке Бразилии, что позволяет ему, соответственно, фондировать свои активные операции, кредитовать экономику, инвестировать. Мы, и вы об этом упомянули, в 2007 году получили в капитал банка 180 миллиардов рублей. Сейчас наш уставной капитал составляет порядка 370 миллиардов рублей. И это, в общем-то, основной источник наших операций, помимо, конечно, фондирования на открытых рынках - это синдикации, это облигационные займы. Всё, иных источников у нас нет. В отличие от коммерческих банков, которые привлекают депозиты физических лиц, на счетах которых находятся средства корпоративной клиентуры, мы по закону лишены возможности привлекать депозиты от физических лиц. Мы можем привлекать на расчетные счета средства только тех клиентов, которых мы кредитуем под инвестиционные проекты. Поэтому мы это не рассматриваем в качестве источника фондирования наших операций.

КОРР.: Но если вам дать все эти инструменты, то возвращаемся к тому, о чем мы уже говорили: коммерческие банки не смогут с вами конкурировать.

Владимир ДМИТРИЕВ: Вы знаете, мы на этом не настаиваем на самом деле.

КОРР.: Вот на чем вы настаиваете, так это на снятии ограничений по инвестированию пенсионных накоплений. Каких инструментов сейчас не хватает ВЭБу?

Владимир ДМИТРИЕВ: Существуют определенные ограничения на приобретение ценных бумаг российских эмитентов. Мы, например, можем выкупать только 30% общего объема эмитента за счет средств пенсионных накоплений. В одном выпуске эмитента мы можем участвовать на 40%. Сейчас мы ставим вопрос об удвоении этих объемов. У нас в управлении находятся средства пенсионных накоплений в объеме более 1 триллиона 300 миллиардов рублей - колоссальная сумма. И лишь 250 миллиардов из этой колоссальной суммы размещены в бумагах корпоративных заемщиков, а все остальное - это государственные ценные бумаги. Тем не менее, не все зависит от наших возможностей и расширения нашей инвестиционной декларации. Многое зависит от качества эмитентов, от возможностей российских эмитентов выпускать соответствующие ценные бумаги. Когда я говорю об ограничениях, я имею ввиду, что другая часть выпуска должна приобретаться на свободном рынке банками, инвестиционными компаниями - теми, кто заинтересован в данном клиенте. Ставки, по которым мы приобретаем, должны быть те же самые, то есть облигационные купоны. Сложно себе представить, что, условно говоря, "Российские железные дороги" разместят выпуск в 15 миллиардов, из которых половину или треть выкупит Внешэкономбанк по купону в 5%, а все остальное купит рынок с купоном в 10%. Отсюда и ограничения чисто объективные на инвестирование нашего портфеля. Но так или иначе, этот вопрос решается. Нас поддерживает Пенсионный фонд, я полагаю, что и в правительстве, и в профильных министерствах есть понимание того, что средства пенсионных накоплений (это длинные деньги, которые впервые увидят своих собственников в 2022 году, то есть я говорю о тех пенсионерах, которые 1967 года рождения и с 2022 года начнут получать средства пенсионных накоплений) должны работать на экономику. И, безусловно, понимание этого есть.

КОРР.: Внешэкономбанк показал лучший результат в управлении пенсионными средствами по итогам прошлого года. Инфляцию, правда, вам не удалось перекрыть, но, тем не менее, максимально к ней приблизиться. Там негосударственные пенсионные фонды и управляющие компании показали куда более скромные результаты. Какие у вас прогнозы на этот год?

Владимир ДМИТРИЕВ: Все-таки работа государственной управляющей компании да, собственно, и других компаний по управлению пенсионными средствами должна оцениваться на более длинной дистанции. Потому что мы работаем в волатильной среде, работаем с ценными бумагами, которые являются частью фондового рынка. И поэтому вся волатильность, все конъюнктурные колебания отражаются на нашей деятельности. У нас две составляющие – это, прежде всего, сохранение пенсионных накоплений и получение дохода выше инфляции. Но тогда давайте ставить вопрос, может быть, и иначе - давайте бороться с инфляцией.

КОРР.: Кто же против-то?

Владимир ДМИТРИЕВ: Поэтому, конечно, мы работаем много и профессионально, но, безусловно, не все от нас зависит.

КОРР.: Есть с чем сравнивать. Это справедливо. Владимир Александрович, неправильно было бы, подводя итоги пятилетней работы Внешэкономбанка, все-таки не упомянуть хотя бы вкратце о тех проектах, которые вам удалось проинвестировать и поддержать за это время. Самые масштабные, наверное, вспомним. Можно с Олимпиады начать, наверное.

Владимир ДМИТРИЕВ: Нам действительно есть, что занести себе в актив. Есть серьезные основания говорить о состоявшемся проекте Банка развития. К числу тех проектов, о которых вы говорите, конечно, можно отнести, те, которые не только нами, но и авторитетными международными экспертами признаны лучшими с точки зрения проектного финансирования, привлечения иностранных инвестиций. Это проект Тобольского завода по переработке и утилизации попутного нефтяного газа. Крупнейший проект, который будет выпускать полностью импортозамещающую продукцию. Этот проект развивается как кластер, поскольку вокруг него будут созданы новые рабочие места, не на самом проекте, а вокруг. Будет задействован малый и средний бизнес. Это Хабаровский нефтеперерабатывающий завод. Также был признан в прошлом году как сделка года в странах Центральной и Восточной Европы с точки зрения привлечения синдикаций иностранных банков, кредитов под модернизацию этого предприятия. Это, конечно, наши инфраструктурные проекты - это "Пулково", это отрезок 15 - 58 Москва - Санкт-Петербург. Олимпийские проекты, о которых вы говорите, конечно. В этом контексте я мечтаю о том, чтобы в 2014 году, хотя я и сейчас в Сочи езжу и, в том числе смотрю, как проводятся международные соревнования на проектах, реализуемых за счет средств Внешэкономбанка, побывать на Олимпиаде в Сочи, чтобы воочию посмотреть, как все это выглядит. Я буквально на прошлой неделе был в Сочи. Там Владимир Владимирович Путин проводил совещание по Олимпиаде. И мне есть, с чем сравнивать. Я был в Имеретинской низменности два года назад - там едва выходили из нулевого цикла. Сейчас стоят прекрасные здания, новая ледовая арена, медиацентр, комплекс для администрации Олимпиады и многое, многое другое, что сделано на средства Внешэкономбанка.

КОРР.: То, что корпорация "Олимпстрой" недавно заявила о том, что готова расторгнуть договор с Внешэкономбанком. Это что означает - что они сами справились?

Владимир ДМИТРИЕВ: Это означает ровным счетом то, что реализуется решение Наблюдательного совета Внешэкономбанка, в соответствии с которым поручительство "Олимпстроя" будет заменено на гарантии бюджета компенсировать Внешэкономбанку в случае несостоятельного того или иного проекта средства, выделенные на реализацию этого проекта. Вещь вполне естественная. Другое дело, что замена поручительства состоится тогда, когда будет принят закон о бюджете на 2012, 2013, 2014 годы.

КОРР.: Но еще один итог первой пятилетки я хотела бы отметить - это то, что сегодня мы говорим уже не просто о Внешэкономбанке, а о Группе ВЭБа - это и ВЭБ- Лизинг, и Фонд прямых инвестиций, банк "Глобэкс" и там достаточно длинная цепочка, можете ее за меня продолжить. Каковы функции тогда головного предприятия сейчас остаются, если можно так сказать? Может быть, Банк развития разойдется на отраслевые институты?

Владимир ДМИТРИЕВ: В этом нет на самом деле ничего страшного, просто нужно учесть одну важную особенность - ни один из банков развития в других странах не аккумулировал в себе столько функций, сколько Внешэкономбанк. Причем надо вспомнить, что мы по-прежнему являемся агентом Минфина по обслуживанию внешнего долга и финансовых активов, мы являемся агентом по выдаче гарантий предприятиям стратегических отраслей. Но многие из тех активов, которые вы перечислили, действительно занимаются несвойственной нам деятельностью. Поддержка коммерческих банков - "Глобэкса" и "Связьбанка" - была вынужденной мерой в 2008 году, потому что не было тогда еще механизма, который давал бы возможность Агентству по страхованию вкладов вмешиваться в подобные ситуации и санировать банки, находившиеся в предбанкротном состоянии. Конечно, настанет время, и через несколько лет мы будем ставить вопрос о продаже этих банков рынку: либо стратегическому инвестору, либо через IPO. Вы упомянули о ВЭБ -Лизинге. Это крупнейшая лизинговая компания в нашей стране. Мы буквально на прошлой неделе подводили итоги деятельности за прошлый год. Действительно, по объему лизинговых операций, по объему лизингового портфеля эта компания стала крупнейшей в нашей стране. Но она реализует ту же миссию, которую призван реализовывать Внешэкономбанк, - она поддерживает инфраструктуру, она поддерживает крупные предприятия, она поддерживает судостроение, она поддерживает авиапром. "МСП Банк" действительно поддержал малое и среднее предпринимательство и региональные банки.

КОРР.: Все эти институты должны находиться под вашим управлением или они в перспективе должны отмежеваться и стать самостоятельными?

Владимир ДМИТРИЕВ: Я не исключаю, что в перспективе они могут приобрести и самостоятельную жизнь, но, тем не менее, если государство считает, что данные структуры должны проводить некую государственную политику, то тогда нужно найти формы, при которых эта политика стала бы за счет соответствующей системы корпоративного управления миссией этих банков.

КОРР.: Как вы думаете, обретя в перспективе самостоятельную жизнь, дочерние структуры должны оставаться государственными или они могут быть акционированы?

Владимир ДМИТРИЕВ: Они вполне могут быть акционированы. Например, опыт Банка развития Германии. В нем раньше сочетались функции и поддержки малого и среднего предпринимательства, и поддержки промышленного экспорта. Потом эти функции были выделены в отдельные структуры, и теперь в орбите этого Банка развития находится несколько банков, отвечающих за реализацию тех или иных миссий.

КОРР.: Последний вопрос. Что еще хотите сделать? План на следующую пятилетку у вас есть?

Владимир ДМИТРИЕВ: У нас есть стратегия. Сделать хотим очень много и самое главное, что мы хотели бы сделать и чего ожидаем от наших партнеров, от государства, - это чтобы банк устойчиво и целенаправленно занимался своей основной миссией - миссией поддержки российской экономики, миссией поддержки малого и среднего бизнеса, миссией поддержки российского промышленного экспорта и работой в приоритетных отраслях. Вот наша главная задача.

КОРР.: Хорошая миссия, почетная. Я желаю вам успеха. Спасибо.

Владимир ДМИТРИЕВ: Спасибо.

Телеканал "Россия 24",
ИНТЕРВЬЮ,
16.05.2012, 18:15

Ведущий Николай Корженевский

ВЕДУЩИЙ: Продолжим эфир обсуждением экономических тем, а именно обсуждением развития Дальнего Востока и Байкальского региона. В нашей студии директор Дирекции государственно-частного партнерства Внешэкономбанка Александр Баженов. Добрый вечер, Александр! Итак, Александр, есть специальная госкорпорация, которая будет заниматься конкретно развитием этого региона. Не могли бы вы в общем рассказать об этой структуре, что она из себя представляет и как она будет работать.

Александр БАЖЕНОВ, директор Дирекции государственно-частного партнерства Внешэкономбанка: Здесь необходимо уточнение. Есть Фонд развития Дальнего Востока и Байкальского региона, который был создан Внешэкономбанком в прошлом году по решению Наблюдательного совета. Мы вместе с регионами достаточно много времени потратили на то, чтобы запустить эту деятельность, сформировать идею концепции деятельности этого фонда. Государственная корпорация - это другая тема, была выдвинута в январе этого года Сергеем Кожугетовичем Шойгу, представлена председателю правительства. И достаточно долго шла отработка возможного специального законопроекта об особых условиях хозяйствования и развития Дальнего Востока и Сибири, который предполагал, что для того, чтобы обеспечить масштабное качественное развитие тех возможностей, которые создаются для Дальнего Востока и Сибири вследствие того, что центр экономической деятельности перемещается в тихоокеанский регион, для этого необходимы специальные условия, специальные механизмы.

ВЕДУЩИЙ: Чем закончилась эта дискуссия?

Александр БАЖЕНОВ: Но она еще не закончилась, мы узнаем достаточно скоро.

ВЕДУЩИЙ: Каковы промежуточные итоги.

Александр БАЖЕНОВ: Тем не менее, мы знаем, что, например, на заседании фракции "Единая Россия" в момент своего утверждения в качестве председателя правительства Дмитрий Анатольевич Медведев говорил о том, что, вероятно, на этом этапе нам необходимо сформировать механизмы управления для Дальнего Востока и Байкальского региона аналогичные тому, что существуют на Северном Кавказе. На Северном Кавказе, мы знаем, существует совмещение должностей полномочного представителя президента Российской Федерации, вице-премьера по этому региону. Существует специальная государственная комиссия, которую возглавлял председатель правительства. Одновременно с этим действует Корпорация развития Северного Кавказа - специальная организация, созданная Внешэкономбанком для того, чтобы поддерживать инвестиционные процессы, и одновременно существует целый ряд специальных инструментов, которые тоже должны поддерживать инвестиционные процессы, такие как, например, механизмы государственных гарантий по инвестиционным проектам на Северном Кавказе, специальный механизм государственных гарантий по инвестиционным проектам, которые будут реализовываться в Чеченской Республике, и одновременно формируется государственная программа развития Северного Кавказа, которую формирует Министерство регионального развития. Существует также и специальная организация, которая создает, как вы знаете, там целый ряд особых экономических зон по развитию туристической деятельности курортов Северного Кавказа, в которой Внешэкономбанк  тоже представлен в управлении. Применительно к Дальнему Востоку это означает, что мы тоже должны подумать о специфике Дальнего Востока, какого рода инструменты должны быть. Как я понимаю, специальная государственная корпорация по развитию такого макрорегиона, который занимает 49% от всей территории Российской Федерации, это, конечно, вызов, и этот вызов не должен ломать всю сложившуюся систему управления экономикой, политикой, развития всей страны.

ВЕДУЩИЙ: Насколько я понимаю, были идеи по созданию Фонда прямых инвестиций в этот регион. Почему эти идеи не были реализованы?

Александр БАЖЕНОВ: Да, действительно, в свое время полномочный представитель президента Виктор Ишаев обратился в правительство с предложением определить Внешэкономбанк в качестве генерального инвестора в развитие Дальнего Востока. Происходило это в момент кризиса, когда стало очевидно, что обеспечить развитие Дальнего Востока за счет чисто бюджетного финансирования капитальных вложений становится сложно, это достаточно очевидно. Почему? Потому что с точки зрения политических и экономических приоритетов в период кризиса основные средства, безусловно, идут на стабилизацию того, где основное население расположено, а у нас там очень мало населения, и где расположена основная экономика - у нас там очень мало экономики. Поэтому в период кризиса развитие можно было бы поддерживать за счет внебюджетного финансирования. Отсюда возник Внешэкономбанк. Наблюдательным советом Внешэкономбанка было поручено разработать, проработать идею создания Фонда прямых инвестиций Дальнего Востока, и мы этой темой занимались практически весь прошлый год совместно с субъектами Российской Федерации, совместно с министерством экономического развития, регионального развития и Министерством финансов. К какому выводу мы пришли? Мы решили оттолкнуться в первую очередь от двух вещей: какие проекты, каково состояние проектов, можно ли туда вкладывать прямые инвестиции, в конце концов. И вторая -  как на это смотрят инвесторы, что из себя представляет инвестиционная база. Если говорить по проектам, то там достаточно сложная ситуация. Там огромный инвестиционный спрос, который по заявкам регионов при формировании государственной программы развития Дальнего Востока превысил 10 триллионов рублей, порядка 2800 проектных инициатив, но при всем при этом, вы знаете, всегда существует сложность, чтобы понимать, где у нас инвестиционный проект, а где бюджетное финансирование капитальных вложений. Инвестиционный проект предполагает срочность, платность, возвратность использования средств. Субъекты Российской Федерации, 12 субъектов, которые входят в этот регион, предложили нам порядка 195 проектов. Результат показал, что из этих 195 проектов только примерно 20%, которые могут быть пригодны для проектного финансирования, для финансирования в форме прямых инвестиций. Это значит, вхождение в капитал соответствующих проектных компаний. Порядка 20% проектов находятся в стадии, когда их можно довести до этой ситуации.

ВЕДУЩИЙ: 20% - сколько это в объемах?

Александр БАЖЕНОВ: В объемах это получалось порядка 350 миллиардов рублей, примерно 10% от заявленного объема средств, то, что на сегодняшний день находится, в достаточно продвинутой стадии готовности, то, что может поддерживаться Внешэкономбанком, и, как мы считаем, другими инвесторами. А 60% - это то, что ни при каких обстоятельствах при сегодняшнем состоянии структурирования этих проектов не может быть пригодно для того, чтобы частные инвесторы или внебюджетные средства были в них вложены. То есть они просто так не структурированы. Там нет возвратности.

ВЕДУЩИЙ: 10 триллионов рублей - все-таки, за какой период могут быть инвестированы эти средства? Сколько из этой суммы реально может быть инвестировано в проекты?

Александр БАЖЕНОВ: Есть проработки Академии наук и МГУ по инвестиционным возможностям развития этого региона до 2030 года, они оценивают инвестиционный спрос еще больше, если мы действительно пытаемся всерьез использовать возможности, которые создаются развитием Тихоокеанского региона. Они говорят о 20 триллионах рублей до 2030 года. Те заявки, которые формировались у государственной программы, это было, по-моему, до 2025 года. Мы говорим про проекты, которые находятся более-менее, так сказать, в осязаемости регионов, это 195 проектов, это 3,5 триллиона рублей. Вот, к примеру, порядка 800 миллиардов рублей в этом наборе занимает один проект, это проект, связанный с увеличением пропускной способности БАМа для того, чтобы обеспечить развитие всего, что находится к северу, и всего, что находится к востоку от Сибири. Поэтому, это достаточно большие объемы. Но, с другой стороны, пусть даже 3,5 триллиона рублей - это обоснованный инвестиционный спрос. В мире проекты стоимостью 1,5, 2, 5, 8 миллиардов рублей, связанные с комплексным развитием, с развитием инфраструктуры, промышленного развития ежегодно реализуются, и в этой связи нет ничего такого сложного, чтобы их не предложить рынку. Проблема заключается в том, что они должны быть сформированы так, чтобы рынок их смог посмотреть.

ВЕДУЩИЙ: Все-таки, если говорить о 3,5 триллионах рублей, какую долю в этом может покрыть Внешэкономбанк с помощью тех или иных механизмов, на протяжении какого периода? Как вы вообще планируете финансировать эти проекты в ближайшее время, пусть даже те 195, которые находятся в более-менее пригодном состоянии?

Александр БАЖЕНОВ: Во-первых, Внешэкономбанк с уже действующим набором инструментов участвует в финансировании инвестиционных проектов на Дальнем Востоке, и объем нашего участия уже находится по объему проектов, в которых мы участвуем, на уровне 270 миллиардов рублей, порядка 195 миллиардов рублей - это объем обязательств, которые мы взяли даже раньше, чем у нас была соответствующая задача. Теперь мы, безусловно, понимаем, что 3,5 триллиона рублей - меньше или больше - но такого рода объемы не могут поддерживаться одной организацией. Соответственно, нам необходимо создавать условия, чтобы могли приходить и другие инвесторы. И в этой связи решение, которое было принято Наблюдательным советом, заключалось в том, что применительно к Дальнему Востоку у Внешэкономбанка должны быть сформированы особые условия участия в финансировании проектов, и одним из принципиальных условий являлась возможность участия Внешэкономбанка в финансировании инвестиционных проектов на Дальнем Востоке в форме так называемых субординированных кредитов при условии, что 20% от стоимости проектов представлено в форме вложения в капитал соответствующим частным инвестором. До 20% от стоимости проекта может быть представлена кредитом Внешэкономбанка, который был бы субординирован по отношению к другим кредитам из коммерческих источников, может быть, из международных источников, может быть, за счет пенсионных средств. Таким образом, мы для этих других источников, которые обеспокоены тем, как координируется деятельность по развитию инвестиций на Дальнем Востоке, существенным образом снижаем риски.

ВЕДУЩИЙ: Получается, что, действительно, это некая уступка, некая льгота для других кредиторов. В этой связи не будет ли ВЭБ как-то особенно придирчиво отбирать проекты, и, может быть, это затруднит даже предоставление финансирования по факту, когда начнется реализация таких программ? То есть ВЭБ просто будет опасаться, что эти деньги могут быть потеряны, и не захочет выдавать, поскольку, по сути, вы принимаете на себя потери в первую очередь?

Александр БАЖЕНОВ: Во-первых, мы институт развития. Мы созданы для того, чтобы стараться развивать соответствующие проекты. Безусловно, мы не созданы для того, чтобы терять деньги, но здесь должен быть разумный баланс, который заключается в том, что мы представляем в большой степени государство. Соответственно, мы должны создавать механизмы, которые позволяли бы управлять рисками. Возможность участия в управлении рисками позволяет нам брать на себя несколько больших рисков, чем традиционные финансовые институты. Принимая на себя эти риски, мы не ждем, когда они реализуются или не реализуются. Мы участвуем в управлении, мы должны создавать соответствующие механизмы. Соответственно, я бы не сказал, что это льгота. Это, на самом деле, нормальный механизм для многих институтов развития, если вы возьмете, например, опыт Международной финансовой корпорации, то у них тоже существуют две категории займов, которые предоставляются для обычных коммерческих проектов и для проектов, в которых они берут на себя несколько больше рисков.

ВЕДУЩИЙ: Вы упомянули иностранных инвесторов. А что по поводу российских денег? Например, пенсионные средства будут использоваться в этих проектах? Как облегчить участие этих средств.

Александр БАЖЕНОВ: Про пенсионные средства, вы знаете, довольно много людей говорят, относительно того, каким образом их использовать в инфраструктуре. По тому же БАМу, например. Совсем недавно, в январе состоялось очень важное совещание, которое было организовано при участии Председателя Правительства Российской Федерации. Было заключено соглашение с большим количеством грузоотправителей, российских железных дорог, Внешэкономбанком относительно того, каким образом обеспечить развитие пропускной способности железных дорог. Идея ОАО "РЖД" заключается в том, что должны быть выпущены специальные государственные облигации, в которые, в том числе, могут размещаться и пенсионные средства, и международные средства. И расчет по этим облигациям должен происходить за счет того общеэкономического роста, который возникает вследствие того, что транспорт позволяет развивать многие другие отрасли промышленности. Аналогичным образом мы говорим и про проекты на Дальнем Востоке. Вопрос заключается в том, что структурированы они должны быть так, чтобы российские, в том числе, например, пенсионные средства могли туда прийти. Соответственно, какие это условия: концессия, государственная гарантия, гарантии Внешэкономбанка.

Наше участие в проекте, наша возможность управлять рисками такие возможности будут создавать.

ВЕДУЩИЙ: Александр, у нас остается буквально одна минута, но все же мне очень хочется спросить, какие именно проекты в каких отраслях кажутся вам наиболее привлекательными, куда идут инвесторы?

Александр БАЖЕНОВ: В регионах взяли 2685 инициатив, или что-то вроде этого, могу ошибиться на одну - на две сотни. Конечно, должна быть разумная размерность того, что мы реализуем, потому что она позволяет сформировать экономику сбалансированного развития. В этой связи на сегодняшний день мы видим, что частными инвесторами в большой степени охвачены проекты, связанные с туризмом, развитием сельского хозяйства, промышленностью строительных материалов. Это небольшие проекты. Большие проекты связаны с освоением минерально-сырьевых ресурсов при условии, что есть решение инфраструктуры, и огромный спрос не реализуется вследствие того, что нет решения проблем, связанных с развитием инфраструктуры. Поэтому мы считаем, что приоритетом нашего участия является развитие транспортной, энергетической инфраструктуры. В какой-то степени и социальная инфраструктура. Это те принципиальные инструменты, которые позволяют раскрыть экономический потенциал для роста этого региона.

ВЕДУЩИЙ: Александр, спасибо вам большое! Напомню, у нас в студии был директор Дирекции государственно-частного партнерства Внешэкономбанка Александр Баженов.

Телеканал "Россия 24",
ИНТЕРВЬЮ,
02.05.2012, 15:37

Ведущий Николай Корженевский

ВЕДУЩИЙ: Обсудим ситуацию с пенсионными накоплениями и пенсионными деньгами, как источником финансирования. Поговорим об этом с директором Департамента доверительного управления Внешэкономбанка Александром Поповым. Александр, добрый день.

Александр ПОПОВ, директор Департамента доверительного управления Внешэкономбанка: Добрый день.

ВЕДУЩИЙ: Многие корпорации, многие заемщики уже много лет говорят о том, что длинные деньги для них либо дороги, либо недоступны. И говорят о том, что пенсионные деньги должны стать источником этих длинных средств. Когда это, наконец, произойдет?

Александр ПОПОВ: Произойдет, наверное, тогда, когда помимо Внешэкономбанка появятся еще и другие долгосрочные инвесторы. А на данном этапе мы считаем, что те некоторые ограничения, которые у нас есть по инвестированию пенсионных денег, они на каком-то этапе были нужны, но сейчас мы видим, что они мешают нам предоставлять долгосрочные ресурсы реальной экономике.

ВЕДУЩИЙ: Что это за ограничения?

Александр ПОПОВ: Это ограничения, в первую очередь, на долю в одном выпуске. Мы по инвестиционной декларации можем покупать не более 30% от выпуска корпоративных ценных бумаг, не обеспеченных государственными гарантиями. И немаловажное ограничение, которое установлено законом: мы можем приобрести не более 20 % от всех обращающихся облигаций одного эмитента. И вот из 30%, которые сейчас нам доступны по кредитному рейтингу, мы уже по трети практически исчерпали это ограничение.

ВЕДУЩИЙ: Считаете ли Вы разумным увеличение этого ограничения? Не считаете ли Вы, что и заемщик окажется очень зависим от вас, как от кредитора, но и, может быть, в вашем портфеле доля таких заемщиков окажется слишком высокой?

Александр ПОПОВ: Как мне кажется, здесь риска такого не много, потому что мы не предлагаем увеличивать эти доли для относительно успешных и хорошо размещающихся краткосрочных  выпусков. А предлагаем это как некую, возможно временную меру для того, чтобы раскачать и запустить рынок долгосрочных инвестиций в России.

ВЕДУЩИЙ: В какой форме этот рынок?

Александр ПОПОВ: Рынок долгосрочных корпоративных облигаций,  со сроком обращения более пяти лет.

ВЕДУЩИЙ: Какие там могли быть ставки? И почему до сих пор этот рынок так медленно поднимается?

Александр ПОПОВ: Мы общаемся со многими эмитентами и о необходимости выпуска инфраструктурных облигаций, и о наименовании их как отдельного типа.  Нам кажется, что, может быть, и не стоит их выделять в какой-то отдельный вид. Многие эмитенты говорят, что поскольку, Внешэкономбанк сейчас один долгосрочный инвестор, по сути, на нашем финансовом рынке, то 30-40 % от выпуска можно еще разместить: есть банки, в основном с госучастием, которые обладают длинными пассивами. Но разместить 70 % от выпуска просто не представляется возможным в текущих условиях.

ВЕДУЩИЙ: Александр, есть некое предложение. Есть ваш портфель, который составляет 1 триллион 300 миллиардов рублей, если я не ошибаюсь. Достаточно ли инструментов для вас, в принципе?

Александр ПОПОВ: Мы видим, что их пока достаточно. Но объем средств все равно будет расти. И уже в ближайшее время можно столкнуться как раз с дефицитом именно долгосрочных инструментов. Мы уже по итогам прошлого года обнаружили, что  не успеваем покупать новые корпоративные краткосрочные облигации. Не успеваем, пока они гасятся. Они гасятся быстрее, чем мы покупаем новые. Поэтому для нас вариант увеличить долю новых инструментов, более высокодоходных, - покупать долгосрочные корпоративные облигации.

ВЕДУЩИЙ: Ожидаете ли вы каких-то выпусков под вас тогда? Может быть, те самые инфраструктурные облигации, может еще что-то?

Александр ПОПОВ: Уже три года, как мы имеем право покупать новые инструменты. И, как нам кажется, сейчас рыночная ситуация немножко поменялась. И взгляд эмитентов, как инвесторов, тоже немножко поменялся. Эмитенты прекратили относиться к пенсионным деньгам, как к крайне дешевому ресурсу, и стали выпускать облигации, которые для нас наиболее интересны. Это облигации с плавающим,  переменным купоном, привязанные к инфляции. Поскольку наша цель, как государственной управляющей компании, в первую очередь заключается в том, чтобы давать доходность на уровне инфляции, чтобы обеспечивать реальную сохранность накоплений. Для нас инструмент, привязанный к инфляции, обеспечивает такую гарантию.

ВЕДУЩИЙ: Этот инструмент будет эмитироваться неким суверенным агентом или это корпоративные инструменты?

Александр ПОПОВ: Мы бы, конечно, были очень рады, если бы Министерство финансов смогло  выпустить государственные облигации с защитой от инфляции. Но пока, к сожалению, об этом разговор не ведется.

ВЕДУЩИЙ: А кто из корпоративных заемщиков будет? Это все-таки колоссальные риски? Почему не кредитуют тех же корпоративных заемщиков? Потому что банкам непонятно, что будет через тридцать лет?

Александр ПОПОВ: Пока сейчас такие облигации могут выпускать компании, проектные компании или какие-либо инфраструктурные компании, у которых доходы зачастую в виде получаемых тарифов привязаны к инфляции. Они тем самым нивелируют риски выплат купонов по облигациям, привязанным к инфляции. Вот в прошлом году состоялся выпуск Северо-Западной концессионной компании. Там доходность была: инфляция плюс 3%.

ВЕДУЩИЙ: Получается, что всем хорошо в данной ситуации. Но каковы тогда объемы такого рынка? Насколько велика потребность заимствований у таких компаний?

Александр ПОПОВ: Пока в отсутствие как раз государственных бумаг, дающих защиту от инфляции,  рынок корпоратива будет ограничен, к сожалению, только  эмитентами, у которых доходы также привязаны к инфляции. Хотя недавно был выпуск РОСНАНО. Они тоже выпустили облигации, привязанные к инфляции.

ВЕДУЩИЙ: Есть у вас какое-то желание больше инвестировать в компании с государственным участием?

Александр ПОПОВ: У нас, по сути, требования декларации - это требования к кредитному качеству, это кредитный рейтинг. Если у эмитента соответствующий кредитный рейтинг, то мы можем его покупать не зависимо от того, государственная это компания или частная.

ВЕДУЩИЙ: Вот еще один вопрос по поводу инфраструктурных облигаций хочется задать. Каким вы видите объем предоставленных вами средств именно этому сегменту, сегменту длинных кредитов?

Александр ПОПОВ: Вы знаете, сейчас, конечно, из нашего портфеля в 1,3 триллиона пока в облигации инфраструктурных и проектных компаний вложена незначительная сумма, это всего где-то около 60 миллиардов. Мы видим, что с развитием рынка долгосрочных инструментов в инфраструктуру могут быть легко направлены суммы до 300-400 миллиардов в ближайшие несколько лет.

ВЕДУЩИЙ: Тем более, насколько я знаю, спрос есть на такие кредиты, особенно электроэнергетические компании, целый ряд там есть интересных игроков. Еще один рынок, о котором хочется поговорить, это ипотечный рынок. Здесь тоже Внешэкономбанк активно присутствует. Здесь тоже роль Внешэкономбанка в развитии рынка очевидна. Что планируется делать в этой части? Каковы ваши планы на 12-13 годы?

Александр ПОПОВ: В  первую очередь, Внешэкономбанк реализует ипотечную программу, в которой участвуют 12 банков и АИЖК, общим объемом 150 миллиардов рублей. Мы, по сути, обеспечиваем достаточно льготное рефинансирование ипотечных кредитов, выдаваемых банками.

ВЕДУЩИЙ: Льготное, это сколько?

Александр ПОПОВ: Льготное - это 11 % (максимальная ставка), которую банки могут выдавать непосредственно конечному заемщику. Это - эффективная ставка, все включено в эти 11%. Это требования нашей программы. Другие кредиты в ипотечное покрытие мы не принимаем. Соответственно, банки получают рефинансирование под 7 %. Для долгосрочного заимствования, конечно, 7 % - это пока еще весьма привлекательный уровень.

ВЕДУЩИЙ: Вы сказали о 150 миллиардах рублей. Какая часть этих средств уже израсходована, а какую еще только предстоит предоставить?

Александр ПОПОВ: У нас программа рассчитана до конца 2013-го года. Мы уже сейчас выкупили 9 миллиардов облигаций участников программы. В этом году наверно будет около 10-15 миллиардов, основная сумма пойдет на 13-й год.

ВЕДУЩИЙ: Больше ста миллиардов рублей получается.

Александр ПОПОВ: Да. Из них сто миллиардов – это пенсионные деньги, которые инвестируются исключительно по рыночной доходности. Здесь никакого льготного кредитования не будет. Собственно льгота обеспечивается за счет вложения собственных средств Внешэкономбанка, которые инвестируются под 3%. Этим и достигается средняя ставка  - 7 %.

ВЕДУЩИЙ: 11% по ипотеке в рублях - это, конечно, неплохо. Но все равно я уверен, что многим россиянам хотелось бы увидеть розничные цены на этот продукт ниже. Планируется ли принимать какие-то шаги? Что мешает сделать ипотеку еще дешевле, с использованием достаточно большого объема средств? Ведь те цифры, которые вы называете, это на самом деле объем больше, чем многие размещения последние годы.

Александр ПОПОВ: Да. У нас на самом деле с учетом выпусков, которые делались участниками по программе ипотечных облигаций, около двадцати миллиардов. Это, конечно, очень мало. Но рынок этот потихонечку развивается. Безусловно, есть проблемы с законодательством. Не все еще у нас гладко и чисто. Поскольку тут борьба идет между американскими и европейскими способами финансирования ипотеки. Неизвестно, чем это закончится.

ВЕДУЩИЙ: Все-таки американские модели или европейские?

Александр ПОПОВ: На самом деле, если у нас АИЖК, в кризисные годы, был единственным, по сути, механизмом финансирования ипотечных кредитов для региональных банков, то сейчас соответственно уже европейский уровень подходит, когда банки сами могут выпускать ипотечные облигации, как со своего баланса, так и через ипотечного агента.

ВЕДУЩИЙ: Возвращаюсь к главному вопросу. Дополнительные средства, которые попадают в ипотечную систему, когда они приведут к снижению ставок? Что мешает сейчас ставкам упасть вот в виду большего предложения?

Александр ПОПОВ: Мешает на самом деле общий уровень рыночных ставок. Ипотека, в общем, это кредит, он, конечно, обеспечен. Но, в любом случае, это- кредит. И поэтому он не может выдаваться по ставке существенно ниже рыночной. А где тогда брать льготные средства? Вот сейчас изыскали: Внешэкономбанк фактически свою прибыль в размере 50 миллиардов вкладывает под 3%. Но у других таких средств нет. И ставка по ипотеке, безусловно, пойдет вниз, но пойдет она вместе с рыночными ставками.

ВЕДУЩИЙ: То есть тут мы уже упираемся в фундаментальные проблемы, инфляцию.

Телеканал "Россия 24",
ИНТЕРВЬЮ,
25.04.2012, 18:40

ВЕДУЩИЙ: Гость седьмой студии - заместитель Председателя Внешэкономбанка Михаил Полубояринов. Михаил Игоревич, здравствуйте.

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: Добрый вечер.

ВЕДУЩИЙ: Хочется поговорить, в целом, о развитии бизнеса и о роли  Внешэкономбанка. Я, пожалуй, начну с официальной хроники, поскольку в понедельник Владимир Путин, который является Председателем Наблюдательного совета Внешэкономбанка, заявил, что институты развития, которые занимаются как раз развитием бизнеса, должны быть более доступны для этого самого бизнеса. И в связи с этим возникает вопрос: неужели сейчас делается для этого недостаточно, тем более, со стороны ВЭБа и, конкретно, ВЭБ что в этой связи делает?

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ, заместитель Председателя Внешэкономбанка: Действительно, по своей сути Внешэкономбанк является достаточно консервативным институтом развития по своему меморандуму. Но в духе последних событий и времени мы стараемся соответствовать тому принципу, который как раз Владимир Владимирович озвучил, - быть ближе к бизнесу. И в группе ВЭБа достаточно большими шагами идет развитие кредитования малого и среднего бизнеса через МСП Банк. Не так давно было создано Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций, клиентами которого во многом станут именно субъекты малого и среднего бизнеса. Мы являемся сейчас опорным банком по поддержке проектов Агентства стратегических инициатив, которое также ориентировано на средний бизнес. Буквально 2 апреля прошедший Наблюдательный совет одобрил концептуальные подходы по созданию еще одного энергетического финансового агентства, которое Внешэкономбанк хочет создать совместно с Министерством энергетики, - это агентство по гарантированию поддержки проектов в сфере энергоэффективности.

ВЕДУЩИЙ: "Дорожная карта"?

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: Да. Но именно фокус на энергоэффективность, чтобы эти инициаторы могли обращаться в любой коммерческий банк за получением финансирования, таким образом, втягивая внебюджетное финансирование в сферу развития энергоэффективности. Вот, пожалуй, такой достаточно широкий спектр сейчас есть у ВЭБа.

ВЕДУЩИЙ: Если конкретизировать, то Внешэкономбанк обычно финансирует долгоокупаемые проекты и сложнореализуемые как их некоторые называют, хотя это не всегда синонимы, наверное. И, тем не менее, на ваш взгляд, правилен ли такой подход? Неужели ВЭБ не думает здесь о возвращении этих средств? Все-таки, это тоже государственные деньги и, наверное, нужно тут какой-то баланс искать или пока время таких долгосрочных и сложнореализуемых проектов?

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: По своей сути Внешэкономбанк создан именно для устранения инфраструктурных ограничений развития страны.

ВЕДУЩИЙ: Это главная функция?

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: Это, на мой взгляд, одна из главных функций и она закреплена в нашем Меморандуме. Соответственно, Внешэкономбанк - это банк все-таки проектного финансирования. Сосредоточение усилий и средств именно на больших, крупных инфраструктурных проектах - это одно из ключевых направлений и эти направления, действительно, сложные.

ВЕДУЩИЙ: Я тогда хотел бы спросить вот о чем - о критериях отбора. Почему? Потому, что важные функции, которые выполняет ВЭБ, и те решения, которые принимаются в наблюдательных советах, в союзе с другими очень важными институтами по развитию бизнеса, как правило, для широкой аудитории не очень понятная история. Где-то там наблюдательный совет решил большие деньги направить туда-то и туда-то. Хочется понимать критерии отбора - в какие именно проекты. Может быть, конкретные названия, конкретные направления средств сейчас можно было бы назвать, чтобы они лучше всего характеризовали то, что делает ВЭБ именно по этим главным направлениям.

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: Алексей, основные критерии отбора они есть на сайте Внешэкономбанка, их там несложно прочитать.

ВЕДУЩИЙ: Интересно почитать.

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: Проекты должны быть не менее 2 миллиардов рублей, сроком окупаемости не менее 5 лет, должны соответствовать четким критериям Меморандума и направлениям инвестиционной политики банка. В то же время ключевым направлением, на мой взгляд, является окупаемость. То есть, другими словами, банк не заточен на то, чтобы получать некую сверхприбыль, банк ориентируется на то, чтобы вкладывать свои средства, иметь возможность их а)вернуть обратно и б) чтобы эти проекты были окупаемы. Мне кажется, это ключевые критерии. Поэтому когда мы рассматриваем эти сложные, крупные инфраструктурные проекты, они должны быть структурированы таким образом, чтобы проекты имели возможность быть самоокупаемыми, чтобы для банка была обеспечена гарантированно возвратность денежных средств. И в этом случае мы как институт развития стараемся находить такие подходы к кредитованию, как длительный срок выдачи денежных средств со ставкой, которая наиболее комфортна и отвечает именно этому проекту.

ВЕДУЩИЙ: Если сейчас посмотреть на организации, которые занимаются развитием бизнеса в России, складывается некая структура. То есть ВЭБ - это финансирование, в основном, таких сложнореализуемых, больших, крупных проектов. Судя по критериям, это действительно проекты ниже определенной планки, как правило, не бывают. Есть у нас Российский фонд прямых инвестиций, который направляет деньги крупных западных инвесторов, аккумулирует их в какую-то стратегическую отрасль. Есть Агентство стратегических инициатив, которое помогает находить правильные решения, чтобы бизнес работал. Означает ли это, что вас интересует малый и средний бизнес, только ли на крупные проекты вы ориентируетесь?

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: Безусловно, ориентация в силу меморандума на крупные проекты. В сфере энергоэффективности, которая также записана у нас как направление финансирования и кредитования в банке, мы смотрим не только с точки зрения крупности, потому что зачастую проекты в сфере энергоэффективности не столь крупные. Поэтому и создание этого агентства дает возможность гарантийно поддерживать среднего рода проекты по сумме  они менее 2 миллиардов, но, тем не менее, мы будем их исполнять. Что еще здесь интересно сказать? Что мы, когда рассматриваем эти крупные проекты, мы стараемся находить в каждом из них какую-то изюминку. То есть это, безусловно, основные направления, те, которые нам задает правительство и президент, но также это проекты, например, проект с компанией "Норд Гидро". Это проект в области малой гидрогенерации. С одной стороны, он вроде бы не такой крупный, до 2 миллиардов, а, с другой стороны, это  пилотный проект в области зеленых тарифов, некое сочетание и крупных денежных средств, и элементов энергоэффективности, инновации. Другой пример - кредитование проекта "Сколково", строительство этого инновационного кластера. С одной стороны, это крупный инфраструктурный проект, а, с другой стороны, безусловно, он способствует инновационным аспектам.

ВЕДУЩИЙ: Тенденция понятна. Тогда я спрошу о другом крупном проекте, потому что очень многих, чем ближе 2014 год, он все больше интересует. Я имею в виду строительство олимпийских объектов. Какой, на ваш взгляд, сейчас является роль Внешэкономбанка во всем этом деле. Может быть, стоит здесь что-нибудь подкорректировать, мы знаем, там есть определенные сложности, но в то же время и удачи при реализации этих проектов. Но все-таки хочется всегда говорить о сложностях, иначе чего обсуждать-то тогда, если не проблемы.

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: Что такое Внешэкономбанк и Олимпиада? Внешэкономбанк - это основной кредитор коммерческой части олимпийских проектов. Поэтому мы на сегодняшний день имеем уже в портфеле примерно заявленных и подписанных кредитных линий более чем на 150 миллиардов рублей. Все проекты развиваются по-разному, но, в целом, все идут достаточно высокими темпами, финансирование достаточно хорошо ведется по всем объектам. Например, один из таких крупных проектов - "Роза Хутор", он провел у себя тестовые соревнования и является флагманом на сегодняшний день и финансирование отпускается достаточно ритмично. 2 апреля был Наблюдательный совет Внешэкономбанка, который рассмотрел и пошел навстречу инвесторам в таком аспекте, как соотношение собственных и заемных средств. Эти пропорции были закреплены ранее в 2009 году как общее правило для всех. Это было финансирование 30 на 70: 30% собственные средства инвесторов, 70% - средства банка. В силу различных обстоятельств инвесторы обратились за помощью в Правительство Российской Федерации о снижении доли собственных средств и Правительство пошло навстречу. Те инвесторы, которые хотят снизить долю собственных средств в проекте, могут сейчас это сделать, у них есть возможность закончить проект, далее его реализовывать, но против определенных гарантий, что, в общем, достаточно справедливо.

ВЕДУЩИЙ: Желающих много появляется?

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: На сегодняшний день у нас находится в кредитовании порядка 14 объектов. Пока этот перечень достаточно ограниченный. И новых уже, наверное, не будет возникать, потому что сроки реализации уже подходят к концу, - к середине 2013 года многие объекты должны быть сданы и опробованы. И поэтому мы работаем именно с этими проектами, с этими объектами. Считаем, что все идет нормально, хорошо, ритмично.

ВЕДУЩИЙ: В общем, один из главных таких российских стратегических проектов, в принципе, выполняется в срок, во всяком случае, в части финансирования это точно.

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: Да.

ВЕДУЩИЙ: Михаил Игоревич, спасибо большое, что нашли время ответить на наши вопросы.

Михаил ПОЛУБОЯРИНОВ: Спасибо.

ВЕДУЩИЙ: На этой неделе наблюдательный совет Внешэкономбанка утвердил новую стратегию и несколько проектов. Один из них – технопарк «Казбек», где планируется производить строительные материалы. Структура сделки предусматривает вхождение в капитал «Корпорации развития Северного Кавказа», так как объект будет расположен в Чечне.

Обсудим эти планы с представителем ВЭБа, генеральным директором «Корпорации развития Северного Кавказа» Антоном Паком. Антон, добрый день! Итак, наверное, даже не о конкретных проектах вначале хочется поговорить, а в целом узнать о ваших планах, что вы собираетесь делать на Северном Кавказе и как вы будете развивать регион?

Антон ПАК, генеральный директор ОАО «Корпорация развития Северного Кавказа»: Добрый день! Вы знаете, у нас на самом деле достаточно обширные планы на Северном Кавказе, мы существуем уже 1 год. Корпорация создана в декабре 2010 года, и в феврале мы открыли офис в городе Ессентуки, где мы, собственно, и находимся по сей день. За этот год нам удалось сформировать первый пул инвестиционных проектов, в какие-то мы уже вложили собственные средства, в какие-то планируем сделать это в ближайшее время. Причем проекты в совершенно разных областях. У нас есть и проекты в туристическом сегменте, есть промышленные объекты, как, например, «Казбек», о котором вы сказали, или «Национально-аэрозольный кластер» в городе Невинномысск. Вот. Есть проекты так называемые «бизнес-инфраструктуры», например, Экспо-центр в Кавказских Минеральных Водах. И, естественно, один из важнейших, наверное, сегментов для Северного Кавказа – это агропромышленный комплекс, там мы тоже достаточно активно собираемся инвестировать.

ВЕДУЩИЙ: То есть получается, что на Северном Кавказе приоритетно и перспективно разрабатывать 3 отрасли, это туризм, это некие промышленные объекты и агрокомплекс?

Антон ПАК: Ну, это то, что, наверное, наиболее логично. Конечно, можно и другие отрасли разрабатывать, вопрос в том, какие приоритеты расставлять и что в этом регионе, где конкурентные преимущества этого региона. Потому что нужно развивать именно те отрасли, где у региона эти конкретные преимущества присутствуют.

ВЕДУЩИЙ: Я правильно понял, что вот эти три?

Антон ПАК: Да-да-да, вы абсолютно правильно обозначили их, мы считаем их как бы как раз нашими основными.

ВЕДУЩИЙ: А как вы расставили приоритеты внутри этих отраслей, какие конкретные проекты теперь уже, если можно, расскажите нам об этом.

Антон ПАК: Ну, первые проекты, которые мы начали финансировать,  например, в туристическом сегменте, это, наверное, проект, о котором многие уже слышали, Всесезонный горнолыжный курорт «Архыз» в Карачаево-Черкесии. Это первый из 5, по-моему, теперь уже 7 проектов курортов Северного Кавказа. Мы с этой корпорацией работаем здесь в партнерстве, и в Карачаево-Черкесии 18 марта первый подъемник был уже запущен. Вот сейчас мы строим первую очередь отелей, и я надеюсь, что к новому сезону, где-то в сентябре-октябре этого года, туристы смогут там уже не только кататься, но и жить.

ВЕДУЩИЙ: В других отраслях – промышленность, например, что развивается там?

Антон ПАК: Ну, в промышленном сегменте мы начали финансировать очень интересный проект в Невинномысске. Там находится крупнейший российский производитель аэрозолей, который, занимает около 70% рынка российского и даже, по-моему, СНГ, компания «Арнест». Вот мы совместно с ними создали предприятие, которое будет заниматься локализацией производства комплектующих для их основного бизнеса. То есть это комплектующие для производства непосредственно аэрозольных баллончиков.

ВЕДУЩИЙ: В агрокомплексе? Чтобы полностью охватить три приоритетных направления.

Антон ПАК: Да, в агрокомплексе у нас есть сейчас 3 очень интересных и крупных проекта в проработке. Мы, к сожалению, просто в силу того, что технологически там много деталей, которые требовали серьезной проработки, мы не начали еще эти проекты финансировать, но мы планируем первый проект, наверное, открыть через месяц-два, это проект опять же в Карачаево-Черкесии совместно с компанией «Разгуляй». Крупный агропромышленный парк. На первом этапе будет произведена реконструкция существующего сахарного завода и строительство овощехранилища. Вот. И на базе этого овощехранилища как раз и будет создан агропарк. Я поясню, в чем смысл парка и почему он отличается просто от обычного хранилища. Дело в том, что на Кавказе, не секрет, прекрасные природные условия, и в сезон можно относительно за небольшие деньги купить практически любые овощи, фрукты отличного качества, но, к сожалению, для того, чтобы привлечь в регион переработчиков этой продукции, необходимо, чтобы была возможность не только в течение  4-5 месяцев в год все вот эти  прекрасные овощи и фрукты покупать, но и хранить. Потому что, естественно, производство должно быть загружено 12 месяцев в году, а не 4. Соответственно, мы и разработали этот проект для того, чтобы привлечь в этот агропарк уже не связанных с нами и не требующих денег ни от государства, ни от Внешэкономбанка, среднего размера компании, которые будут просто приходить и размещать там свои производства для переработки  этой вот сельскохозяйственной продукции, которая там и выращивается.

ВЕДУЩИЙ: Антон, если говорить о деньгах, каков порядок цифр, сколько стоит финансирование объектов, каков портфель проектов на Северном Кавказе ваш?

Антон ПАК: Те проекты, которые мы сейчас начали финансировать, их объем около 3 миллиардов рублей. Это имеется в виду участие корпорации, вот те 5 проектов. Естественно, не все деньги потрачены в этом году, потому что проекты требуют поэтапного финансирования, но в результате за год-два по этим проектам вложения корпорации составят около 3 миллиардов рублей.

ВЕДУЩИЙ: А дальше?

Антон ПАК: Причем общий объем этих проектов составляет, если я не ошибаюсь, порядка 14 миллиардов. Все остальные деньги будут вложены либо коммерческими банками, которые кредитуют эти проекты, либо частными инвесторами, которые вместе с нами входят в уставной капитал.

ВЕДУЩИЙ: Вы входите именно как акционеры?

Антон ПАК: Да, мы входим как акционеры, причем для нас обязательно наличие партнера операционного, который будет и управлять этим бизнесом, и вкладывать деньги вместе с нами.

ВЕДУЩИЙ: Как работается на Северном Кавказе в качестве акционера?

Антон ПАК: Ну, в общем-то, территория не принципиальным образом отличается от всех остальных регионов России. Народ там очень энергичный, инициативный, как бы много идей различных, так что работается хорошо.

ВЕДУЩИЙ: Но какие-то сложности все-таки должны быть. Мы все понимаем, что это Северный Кавказ, это специфический регион, так или иначе. Какие-то проблемы вы можете выделить?

Антон ПАК: Вы знаете, основная проблема, если серьезно говорить, связана как раз с достаточно низким уровнем подготовки управленческих кадров. Потому что, вот если смотреть на уровень корпоративного управления, во многих компаниях, с которыми мы начинаем или пытаемся работать на Северном Кавказе, конечно, приходится признать, что, ну, не на очень высоком уровне все это находится. Вот. Поэтому главная проблема, которая приводит и к тому, что мы долго готовим проекты, в общем, основная проблема – это как раз качество управленческих кадров.

ВЕДУЩИЙ: А плюсы, можно ли выделить какие-то позитивные стороны и моменты в работе на Северном Кавказе?

Антон ПАК: Ну, основная позитивная сторона, я считаю, это как раз то, о чем я сказал, это очень энергичные, инициативные люди, ленивых там практически нет,  все хотят что-то сделать. Другое дело, что нам приходится иногда  как раз направлять в нужное русло эту креативную энергию, вот, но в целом работается там очень хорошо.

ВЕДУЩИЙ: Собственно, обязанность менеджера – направлять. Насколько мне известно, есть преимущества, собственно, от работы на Северном Кавказе в виде всяческих федеральных привилегий – федеральных программ, субсидий и так далее. Пользуются ли ими на Северном Кавказе? И пользуетесь ли вы этими программами?

Антон ПАК: Вы знаете, вот вторая, наверное, после инвестиционной важная функция корпорации – это как раз консультационная и информационная. Потому что в этом регионе существует огромное количество мер государственной поддержки, которые направлены на то, чтобы стимулировать и федеральный бизнес, и иностранных инвесторов, и локальный бизнес, стимулировать инвестировать в новые проекты.

ВЕДУЩИЙ: Что это за меры?

Антон ПАК: Набор этих мер господдержки, он как бы очень обширный. В общем-то, есть, например, программа правительственных гарантий. То есть федеральный бюджет предоставляет гарантию по кредиту коммерческого банка, выданному на реализацию проекта на Северном Кавказе. 70% от этого кредита может быть покрыто гарантией правительства Российской Федерации. Вот это большая программа, на 2011 или 2012 год было утверждено около 100 миллиардов, точнее 100 миллиардов рублей,  и это, конечно, огромный стимул. Сейчас первые проекты, я думаю, что в течение 2-3 месяцев уже получат гарантийную поддержку.

ВЕДУЩИЙ: То есть можно говорить о том, что действительно деньги приходят в регион как раз из-за присутствия вот этих программ?

Антон ПАК: Да, однозначно. И это не единственная программа. Есть программа субсидирования процентных ставок. Есть специальная.

ВЕДУЩИЙ: Как она работает, можно – буквально в двух словах?

Антон ПАК:  Она работает не для любых проектов, она работает в основном для проектов в агропромышленном комплексе. По сути, она позволяет часть ставки, которую необходимо заемщику выплачивать банку, компенсировать за счет средств либо регионального, либо федерального бюджета. Вот, естественно, проекты, которые претендуют на  эту компенсацию, они должны соответствовать целому ряду критериев, но это абсолютно реальный список, который можно, скажем так,  практически любой интересный проект,  может эту поддержку получить.

ВЕДУЩИЙ: Работаете ли вы с крупными корпорациями? Приходят ли вообще федеральные корпорации в этот регион?

Антон ПАК: Это опять же одна из важнейших задач, которую, мы считаем, корпорация должна решать. И мы стараемся как раз привлекать федеральный бизнес, потому что, естественно, ресурсов местных бизнесменов не всегда хватает для реализации, особенно масштабных проектов на Северном Кавказе. Вот, в частности, например, агропромышленный проект, про который я сказал, реализуется в Карачаево-Черкесии, реализуется с крупнейшим сельскохозяйственным холдингом России – компанией «Разгуляй». Внешэкономбанк является ее акционером миноритарным,  и во многом их приход на Кавказ и решение делать этот проект связаны как раз с усилиями корпорации. Поэтому мы надеемся, что в ближайшем будущем таких инвесторов станет намного больше,  и мы сможем изменить тот неправильный имидж, который сложился у региона.

ВЕДУЩИЙ: А можно приоткрыть некую тайную завесу и рассказать о грядущих проектах? Что еще планирует делать корпорация на Северном Кавказе, в каких отраслях планирует работать?

Антон ПАК: Ну, в общем-то, развиваться мы планируем в тех же самых отраслях, в которых мы уже начали финансировании проектов. Есть очень интересный проект, который мы собираемся реализовывать в Дагестане, это проект в области строительных материалов, завод по производству керамической плитки. Вот, совместно с местным инвестором, с привлечением финансирования от федерального банка. Я надеюсь, что мы  в течение 2-3 месяцев тоже этот проект сможем запустить.  Есть крупные промышленные проекты, например, медное месторождение опять же в Дагестане – Кызыл-дере. Естественно, проект такого уровня требует очень серьезной подготовки, в том числе и инжиниринговых изысканий. Вот поэтому время, которое необходимо для этого, оно исчисляется иногда даже не только месяцами, но и годами. Но мы уже год этим проектом занимаемся, и я думаю, что мы в этом году тоже постараемся там начать что-то делать.

ВЕДУЩИЙ: Антон, я буквально на днях беседовал с вашим коллегой Петром Фрадковым. Мы обсуждали его подразделение в ВЭБе и говорили об источниках финансирования. Насколько я понимаю, в случае с «Корпорацией развития Северного Кавказа» пока сейчас единственным источником капитала является как раз ВЭБ. Планируете ли вы как-то диверсифицировать источники средств?

Антон ПАК: Да, мы обязательно собираемся это делать, и это является одним из ключевых элементов стратегии развития нашей корпорации. На данном этапе, действительно, единственным источником капитала является Внешэкономбанк. Но примерно через год , я думаю, что где-то весной следующего года мы уже планируем начать привлекать в капитал корпорации и других инвесторов. Дело в том, что для того, чтобы это сделать, необходимо не просто продекларировать какие-то цели, задачи – нужно показать какие-то серьезные результаты работ. То есть результат работ в нашем случае – это успешно реализованные проекты. Соответственно, через год, я надеюсь, что у нас портфель таких проектов будет уже сформирован, и мы сможем показывать и российским федеральным, и иностранным инвесторам какие-то конкретные результаты с определенными показателями по доходности и, в общем-то, убеждать их не просто на словах, а делом, что на Северном Кавказе можно инвестировать и нужно.

ВЕДУЩИЙ: Ну что же, Антон, желаю вам успеха, спасибо большое за ваши ответы!

Антон ПАК: Спасибо!

ВЕДУЩИЙ: Напомню, мы беседовали с генеральным директором «Корпорации развития Северного Кавказа» Антоном Паком.

ВЕДУЩИЙ: Накануне прошло заседание Наблюдательного совета Внешэкономбанка, на котором обсуждалась, в частности, деятельность Российского агентства по страхованию экспортных кредитов и инвестиций. Было объявлено о запуске проекта по страхованию малых и средних предприятий-экспортеров. Кого поддержит ЭКСАР и в каком объеме? Обсудим с главой агентства Петром Фрадковым. Петр, добрый вечер.

Петр ФРАДКОВ, директор ОАО "Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций": Добрый вечер.

ВЕДУЩИЙ: Итак, какие решения приняты, какова стратегия развития агентства?

Петр ФРАДКОВ: Принято самое главное решение, утверждена стратегия развития агентства на трехлетнюю перспективу до конца 2014 года. Стратегия определяет основные объемы страхового покрытия, которое должно быть предоставлено агентством, количество компаний, клиентов, которые должны получить этот вид поддержки.  И абсолютные объемы с точки зрения продуктов наших и рынков покрытия.

ВЕДУЩИЙ: Давайте пройдемся, собственно, по этим пунктам конкретнее. В течение трех лет, каков объем поддержки?

Петр ФРАДКОВ: Мы исходим из того, что к концу 2014 года агентство должно предоставить до пятисот миллиардов долларов страхового покрытия.

ВЕДУЩИЙ: Страховое покрытие, то есть тот объем экспортных сделок, которые будут застрахованы?

Петр ФРАДКОВ: Совершенно верно. Основная функция нашего агентства - предоставить помощь российским экспортерам или банкам, финансирующим экспорт, на внешних рынках.

ВЕДУЩИЙ: 500 миллиардов долларов.

Петр ФРАДКОВ: Рублей. 500 миллиардов рублей.

ВЕДУЩИЙ: А как будет разбиваться эта сумма на три года?

Петр ФРАДКОВ: Мы исходим из того, что к середине этого года мы должны будем сформировать внутреннюю нормативную базу. И начиная с лета, начнем работать системно, и где-то примерно равными долями в течение этого срока мы будем нашу страховую емкость размещать.

ВЕДУЩИЙ: Какие направления являются приоритетными для вас?

Петр ФРАДКОВ: Стратегия предполагает несколько направлений. В первую очередь, это, и с высоким приоритетом, все отрасли с высокой добавленной стоимостью, это электроэнергетика, это транспортное машиностроение, это микроэлектроника, авиа- и космическая отрасль и некоторые другие. С меньшим приоритетом это отрасли химической промышленности, сельского хозяйства. Единственное, что нам запрещено, это поддержка сырья. Что, в общем, вполне логично.

ВЕДУЩИЙ:  ЭКСАР старается развивать именно несырьевую часть экономики.

ВЕДУЩИЙ: Несырьевой сектор. И это наша главная задача. Параллельно у нас есть приоритетное распределение по регионам. Мы исходим из того, что несомненный приоритет -  это СНГ.Это объективно. В силу того, что Россия является достаточно серьезным игроком во внешней торговле этих стран, я имею ввиду, региона,мы считаем, что должны эту позицию укрепить. Вторым по приоритетности, может быть, и, наверное, станет регион Юго-Восточной Азии.

ВЕДУЩИЙ: А с чем связан этот выбор?

Петр ФРАДКОВ: Здесь есть традиционные связи, потому что, все-таки, и Советский Союз в свое время и, наверное, тот экспорт, который шел в последние годы из Российской Федерации, направлялись именно в этот регион. Он объективно был одним из рынков сбыта. И мы думаем, чтопозиции российского экспорта там сможем укрепить, с одной стороны, с другой стороны, завоевать новые рынки. И  третий регион - это Латинская Америка. Как ни странно, этот регион выходит на первые роли, и российский экспорт там ждут.

ВЕДУЩИЙ: Обходим мы развитые страны стороной. Хорошо. Если говорить о конкретных компаниях, исключая нефтегазовый сектор, какие, кто из игроков сможет получить эти деньги? По всей видимости, это будут уже не такие крупные компании?

Петр ФРАДКОВ: Здесь тоже мы пытаемся применить достаточно инновационный подход. Потому что так получилось, что меры господдержки, в основном, всегдамогли получить крупные компании. И с точки зрения административного ресурса, и с точки зрения просто компетенции, которая у них всегда была. Наша же задача - создать рынок экспорта, инфраструктуру экспорта таким образом, чтобы малые и средние предприятия имели доступ к мерам господдержки, к финансированию, к рыночному финансированию. И наша задача вывести эти компании на новые рынки.

ВЕДУЩИЙ: Сколько компаний, в каком объеме?

ВЕДУЩИЙ: Стратегия предполагает, что к 2014 году мы должны иметь 3300 клиентов, из них 3000 - это малые и средние предприятия.

ВЕДУЩИЙ: Как удалось так точно определить эту цифру - 3300? На чем она основана?

Петр ФРАДКОВ: Это некая расчетная величина. Мы взяли, с одной стороны, статистику, посмотрели вообще, какое количество малых и среднихэкспортоориентированных предприятий задействованы в том или ином виде внешнеэкономической деятельности. С другой стороны, мы посмотрели перспективы роста отдельных отраслей. И методом наложения, что называется, математической модели мы спроецировали, что три тысячи компаний это, наверно, амбициозный, но возможный показатель, которого мы можем достичь в ближайшее время.

ВЕДУЩИЙ: Любая компания имеет право обращаться за страхованием?

Петр ФРАДКОВ: Совершенно любая компания. Никаких ограничений формальных не существует. Главное, это наличие договоренности с внешним контрагентом, может быть, даже предварительная. А мы уже будем готовы, в том числе, оказать консультационную помощь.

ВЕДУЩИЙ: Как убедиться, что не возникнет никаких препятствий, просто бюрократических, как это, к сожалению, часто бывает?

Петр ФРАДКОВ: Вся наша идея заключается в том, что мы хотим предложить, с одной стороны, государственный механизм поддержки, с другой стороны, максимально гибкий и рыночный. Мы в этом плане действуем по лучшим практикам, существующим за рубежом. В первую очередь, это опыт экспортного кредитного агентства Италии – SACE, немецкого – Hermes, которые за годы разработали  этот гибкий механизм оценки риска, при этом достаточно быстрой оценки, через существующие модели, через системную нормативную базу, которая существует.

ВЕДУЩИЙ: Петр, вот вы здесь подчеркиваете тот факт, что скорее агентство оформлено как частное лицо, акционерное общество, если я не ошибаюсь.

Петр ФРАДКОВ: Совершенно верно.

ВЕДУЩИЙ: Те страны, что вы перечислили, там точно такая же картина. Есть другие примеры. Есть Великобритания со старейшим экспортным агентством. Есть США. У них все-таки эти агентства это государственные компании. Почему вы выбрали именно форму акционерного общества?

Петр ФРАДКОВ: Этот вопрос предполагает гибкий подход. Здесь даже смысл не в том, какая форма собственности или владения, структура владения. Здесь важно, чтобы это агентство предоставляло господдержку через существующий механизм. А именно, это достаточный капитал, это государственные гарантии по обязательствам этого агентства, и существующая нормативная база, которая, в первую очередь, внутренняя нормативная база, законодательная база, которая соответствует нормам международных организаций. В первую очередь - ОЭСР.

ВЕДУЩИЙ: Можно несколько слов об этой внутренней нормативной базе? Что это за документы?

ВЕДУЩИЙ: Это документы, которые представляют собой, собственно, перечень правил, продуктов, методик расчетных, которые понятны и прозрачны, и принимаются контрагентами во всем мире.Они, как я уже отметил, скажем, апробированы и рекомендованы регулятором в виде Организации Экономического Сотрудничества и Развития, которое является глобальным регулятором деятельности по экспортному страхованию во всем мире.

ВЕДУЩИЙ: Капитал агентства будет создаваться только за счет государства или это какие-то другие источники?

Петр ФРАДКОВ: Пока на данном этапе мы предусматриваем, что капитал сформирован за счет государства. По всей видимости, если будет стоять вопрос об его увеличении, это будет бюджет. Сейчас акционер агентства -  Внешэкономбанк. И я думаю, что это нам позволяет тоже достаточно гибко действовать. И вторая форма финансовой поддержки, и основная, это, как я уже отметил, это госгарантия, которая выставляется от имени государства в объеме не меньшем, чем обязательства страховые самой компании. То есть, по сути, мы предлагаем клиентам, мы предлагаем нашим партнерам суверенный российский риск.

ВЕДУЩИЙ: Это звучит заманчиво для клиентов. Вы назвали 3300 компаний, примерная расчетная величина. А какую долю экспорта в процентном выражении, в долевом выражении покроет в этом случае агентство?

Петр ФРАДКОВ: Наша задача достаточно амбициозна.  Я надеюсь, что через три года мы сможем страховать до десяти процентов российского экспорта машинотехнического.

ВЕДУЩИЙ: Десяти процентов только машинотехнического или всего экспорта?

Петр ФРАДКОВ: Машинотехнического.

ВЕДУЩИЙ: Даже десять процентов машинотехнического экспорта это все равно много.

Петр ФРАДКОВ: Это большой шаг вперед, потому что, не будем скрывать, сейчас эта цифра не достигает и одного процента.

ВЕДУЩИЙ: А если сравнивать вот с теми же международными аналогами, международными другими экспортными агентствами, сколько, какова их доля на рынке?

Петр ФРАДКОВ: Это тоже варьируется, зависит от величины агентства, и от истории работы агентства, ну это тридцать-сорок, до пятидесяти процентов. Потенциал роста огромный. Нам надо начать.

ВЕДУЩИЙ: Начинали вы совсем недавно, насколько я понимаю, даже года нету.

Петр ФРАДКОВ: Совершенно верно. Мы были зарегистрированы как компания в октябре 2011 года. Буквально через несколько дней мы отмечаем свои первые шесть месяцев существования. Но я надеюсь, что удалось сделать достаточно много. Потому что к моменту создания, мы достаточно долго работали над некоторыми дополнениями в законодательную базу, сейчас продолжаем этим заниматься, в общем, мне кажется, что пытаемся двигаться достаточно быстро.

ВЕДУЩИЙ: Внешэкономбанк вообще агрессивно и быстро развивает в последнее время свои проекты. Фонд прямых инвестиций, Агентство по страхованию экспортных кредитов. К лету планируется завершить, насколько я понимаю, формирование правовой базы, как вы сказали...

Петр ФРАДКОВ: Внутренней уже базы, да.

ВЕДУЩИЙ: Делается ли что-то агентством в реальном секторе, в реальном бизнесе в отсутствие полностью сформированной этой базы, есть ли уже какие-то сделки?

Петр ФРАДКОВ: Да, в принципе мы сейчас базовые возможности имеем для работы. Это достаточно небольшие проекты, потому что для нас сейчас важно нарабатывать опыт, нарабатывать какие-то первые связи. У нас есть первых шесть одобренных проектов. Это небольшие достаточно проекты, как я уже отметил. Ну, география достаточно тоже широкая. Это СНГ, Юго-Восточная Азия, Латинская Америка. Поэтому считаем, что с точки зрения получения опыта это правильные партнеры. В основном речь идет об энергетическом оборудовании и двигателестроении. Поэтому старт дан, что называется.

ВЕДУЩИЙ: После этого перечня стран, наверно, не лишне напомнить, какие именно риски вы страхуете?

Петр ФРАДКОВ: Да, это важный вопрос. Глобально можно сказать, что мы страхуем два вида рисков. Первое - это неисполнение обязательств контрагента российского партнера. В первую очередь, по коммерческим рискам. Это несостоятельность проекта, это дефолт или банкротство контрагента за рубежом. И второй вид рисков - это политические риски. Которые тоже, к сожалению, достаточно активно могут возникать, в том числе в тех регионах, куда российский экспорт идет. Это экспроприация, это какие-то административные решения, скажем, запрет на обмен валюты и так далее, и тому подобное. Их достаточно много. То есть все, что административным образом может повлиять на возникновение убытков российского экспорта.

ВЕДУЩИЙ: Вот эти шесть первых компаний это крупные компании или это малый и средний бизнес?

Петр ФРАДКОВ: Они разные. Они средние, ближе к крупным. Но это не естественные монополии, это компании, которые работают уже достаточно долго на внешних рынках, то есть для них это не ново. Но наша страховка позволила им по некоторым направлениям чувствовать себя более комфортно, и какие-то сделки, может быть, на более льготных условиях для себя провести, позволило выиграть тендер или вообще выйти по этой сделке победителем.

ВЕДУЩИЙ: Мы уже поговорили про три тысячи компаний малого и среднего бизнеса, которые планируется поддержать. Крупный бизнес в этом процессе как-то участвовать будет? Будете ли вы помогать крупным компаниям?

Петр ФРАДКОВ: Конечно, конечно. У нас здесь по формальному признаку никаких ограничений нет. И, конечно, мы, в том числе, смотрим на знаковые крупные проекты, которые будут реализовываться крупными компаниями. Единственно, мы будем пытаться балансировать наш портфель с точки зрения емкости, чтобы хватило места и малым компаниям, и средним компаниям. Мы будем работать с крупными российскими банками в первую очередь. Потому что нельзя забывать, что помимо самой меры поддержки мы пытаемся, и наша задача, сформировать рынок поддержки экспорта. Чтобы это был достаточно гибкий коммерческий механизм, постоянно действующий. Чтобы российские банки, лизинговые компании крупные помогали российским экспортерам, руководствуясь принципами рыночными.

ВЕДУЩИЙ: Это какая помощь? Это выдача кредитов или тоже страхование?

Петр ФРАДКОВ: Банки предоставляют кредиты экспортерам, а мы кредиты страхуем.

ВЕДУЩИЙ: Угу, теперь понятно. Есть ли какие-то оценки, насколько помогают ваши действия экспорту? Насколько может вырасти объем торговли той или иной компании или сектора?

Петр ФРАДКОВ: Пока, к сожалению, такой статистики нет. Потому что мы только начали. И мы даже не хотели ее просчитывать, потому что надо понять динамику движения. Но модель, которую мы для себя приняли, а именно десять процентов застрахованного экспорта от всего экспорта машинотехнического России, это вот наверно тот показатель и есть, по большому счету. То есть мы считаем, что за три-четыре года мы можем вполне этого показателя достигнуть.

ВЕДУЩИЙ: Петр, вы наверняка оценивали системные глобальные риски. Все-таки есть сценарий, при котором агентству придется столкнуться с большим количеством выплат, если что-то в мировой экономике вдруг пойдет не так. Мне хочется вам задать вопрос уже как эксперту в этой части. Насколько серьезными вы видите риски в глобальной экономике, в глобальном спросе?

Петр ФРАДКОВ: Вы знаете, как бы парадоксально это не звучало, данный вид деятельности, в случае возникновения глобальных кризисных явлений, как раз является такой палочкой-выручалочкой для национальных экономик. Потому что это, по сути, прямая, но при этом достаточно гибкая мера господдержки производителям. Это возможность доступа на третьи рынки, на внешние рынки, быстрая переориентация своего производства в случае каких-то проблем на внутреннем рынке. И мы как раз исходим из того, что эта деятельность будет каким-то образом стимулировать развитие экономик даже в кризисных условиях. И кризис 2008-2009 годов это показал.

ВЕДУЩИЙ: Но агентство еще не существовало.

Петр ФРАДКОВ: Я не с точки зрения России сейчас говорю. Я говорю с точки зрения глобального подхода, когда, на совершенно таком "мертвом" рынке капитала единственным ресурсом, единственной возможностью компаниям и банкам привлечь ресурсы - это были связанные кредиты под покрытие экспортных кредитных агентств мира. И их роль за эти годы существенным образом возросла.

ВЕДУЩИЙ: Цифры, собственно, да, мы уже слышали. Для самого агентства эти какие-то риски создает или они практически равны нулю?

Петр ФРАДКОВ: Опять-таки, вся деятельность агентства это некая математическая модель, которая предполагает возникновение каких-то турбулентных явлений и на национальном уровне, и на международном уровне.

ВЕДУЩИЙ: Что говорят, собственно, российские экспортеры? Есть у вас уже какие-то заявки на участие?

Петр ФРАДКОВ: Да. У нас есть большой интерес. Есть заинтересованные компании, которые обратились к нам, их около пятидесяти сейчас таких запросов. Работаем. Я бы не сказал, что сейчас есть массовый спрос, потому что мы еще не в полной мере предложили этот продукт на рынок. Не всем наша деятельность еще понятна. Наша задача показать, рассказать и объяснить, в том числе в регионах. Я думаю, по мере разработки нашей продуктовой линейки, количество заинтересованных компаний будет расти.

ВЕДУЩИЙ: Вот еще хочется спросить. Понятно ли, по каким критериям будут отказывать в таких заявках? Кто не получит?

Петр ФРАДКОВ: Это очень важно, очень хороший вопрос, спасибо. Главный наш сейчас критерий, который мы пытаемся привнести вот в нашу внутреннюю работу, это понимание, что мы должны поддерживать качественную, конкурентоспособную продукцию.Должны поддерживать по-настоящему  инновационным компаниям.

ВЕДУЩИЙ: Вы так можете отсечь очень много компаний, если серьезно и критически оценивать качество деятельности.

Петр ФРАДКОВ: Ну, если мы поддержим неэффективную сделку, которая не является рыночной и не выдерживает рыночной оценки, то мы увеличим просто риск дефолта по ней для себя.

ВЕДУЩИЙ: Собственно это будет ваш образ.

Петр ФРАДКОВ: Конечно.

ВЕДУЩИЙ: А все-таки в этом секторе есть какие-то подвижки, есть какие-то конкурентные проекты, которые на мировой арене выглядят привлекательно?

Петр ФРАДКОВ: Конечно, и таких достаточно много. Это наш авиапром, это и SukhoiSuperjet, по которому мы работаем. Это потенциально МС-21. Это энергетическое наше оборудование, без сомнений. Это микроэлектроника. Много, много. И потенциал в этом плане российского высокотехнологичного экспорта далеко не исчерпан.

ВЕДУЩИЙ: Петр, спасибо вам большое. Надеюсь, что оговорка, которую вы допустили вначале, про пятьсот миллиардов долларов это не оговорка, а это конечная цель. Спасибо вам.

Петр ФРАДКОВ: Спасибо большое.

Почему, несмотря на новую стратегию государственной управляющей компании, пока не удается обыграть инфляцию и какие новые инструменты необходимо использовать, чтобы защитить будущие пенсии граждан, в интервью обозревателю РБК daily АЛЬБЕРТУ КОШКАРОВУ рассказал директор департамента доверительного управления ВЭБа АЛЕКСАНДР ПОПОВ

В прошлом году государственная управляющая компания ВЭБ переиграла частные управляющие компании, показав доходность пенсионных накоплений лишь немного ниже уровня инфляции. При этом портфель госбумаг показал более высокий финансовый результат, чем расширенный, в котором помимо ОФЗ управляющим ВЭБа несколько лет назад разрешили использовать более рисковые инструменты. Почему, несмотря на новую стратегию государственной управляющей компании, пока не удается обыграть инфляцию и какие новые инструменты необходимо использовать, чтобы защитить будущие пенсии граждан, в интервью спецкорреспонденту РБК daily АЛЬБЕРТУ КОШКАРОВУ рассказал директор департамента доверительного управления ВЭБа АЛЕКСАНДР ПОПОВ.

Отрицательная стоимость

— Как вы оцениваете результаты инвестирования пенсионных средств в 2011 году и почему ВЭБу опять не удалось переиграть инфляцию?

— Переиграть инфляцию при консервативной стратегии инвестирования можно только в том случае, если реальная стоимость денег в стране положительная. То есть я имею в виду разницу между собственно инфляцией и доходностью среднесрочных ОФЗ. Но у нас реальная стоимость денег является отрицательной, наверное, уже более десяти лет. Это происходит из-за избытка краткосрочной ликвидности, что само по себе ненормально.

Конечно, у нас есть и другие инструменты инвестирования, но в прошлом году отрицательная реальная доходность была в первой половине года даже у корпоративных бумаг компаний с рейтингом ВВВ-. Опередить инфляцию в этих условиях практически невозможно. У нас два раза доходность была выше инфляции, но в те годы на рынке наблюдалось снижение доходностей, и за счет переоценки активов ВЭБу удавалось показать более высокий результат. Но понятно, что подобная ситуация не может повторяться каждый год. Поэтому единственный инструмент, который позволяет переигрывать инфляцию даже в случае отрицательной стоимости денег, — это акции.

— По вашей логике выходит, что ВЭБ может показывать доходность выше уровня инфляции только в кризисные годы?

— Это не так. Если на рынке не будет переизбытка ликвидности и деньги будут что-то стоить, то мы будем показывать результат выше инфляции. Это нормальная ситуация: например, в США, несмотря ни на что, доходность 30-летних гособлигаций остается положительной. К сожалению, в России за десятилетия притока нефтедолларов все привыкли, что деньги не стоят ничего. Возможно, сейчас мы постепенно будем приходить к более нормальному равновесному состоянию. Уже в четвертом квартале прошлого года и сейчас в первые месяцы нового года доходность среднесрочных ОФЗ опережает темпы инфляции. Выпуски размещаются под 7% при инфляции чуть выше 6%. Конечно, в этих условиях у нас есть надежда, что мы обыграем инфляцию.

— Почему расширенный инвестиционный портфель, который появился у ВЭБа три года назад, пока проигрывает по доходности консервативному? По логике вещей все как раз должно быть наоборот, ведь в расширенном портфеле у вас помимо ОФЗ еще есть депозиты, корпоративные бумаги, ипотека…

— Дело в том, что длинные госбумаги, которые выпускались в 2004—2005 годах, как раз все остались в расширенном портфеле. И эти старые ОФЗ серьезно влияют на доходность. Продать их невозможно, потому что у них крайне низкая ликвидность и это слишком значительные объемы для рынка. У нас в расширенном портфеле находится иногда до 70% одного выпуска ОФЗ. При этом они приносят купонный доход на уровне 6—6,5%. И из-за того, что эти бумаги с очень длинной дюрацией, очень большое влияние на стоимость портфеля оказывает их переоценка. Если на рынке кто-то сделал десять сделок, например, на 500 тыс. руб., то у нас сразу стоимость всей позиции меняется на миллиарды рублей. До тех пор пока у нас не получится значительно нарастить долю корпоративных бумаг, эта несбалансированность будет сохраняться.

Консервативная стратегия пока выглядит лучше, потому что мы стали создавать портфель госбумаг в конце 2009 года и в него попали новые более ликвидные выпуски ОФЗ. Помимо длинных госбумаг мы приобретали среднесрочные, и портфель получился более сбалансированным с точки зрения дюрации и доходностей. Именно поэтому портфель госбумаг менее чувствительный к колебаниям за счет переоценки. У нас также была и есть возможность выбирать самые доходные корпоративные бумаги, гарантированные государством.

— Почему ВЭБ не столь активно пользовался депозитами, ставки по которым во второй половине года уже были выше инфляции? С начала года объем депозитов в расширенном портфеле вырос всего с 58,6 млрд до 139,4 млрд руб.

— Для нас депозиты не являются инвестиционным инструментом — в первую очередь это инструмент управления ликвидностью, поскольку ВЭБ является долгосрочным инвестором. Первые значительные выплаты должны начаться только в 2022 году, и до этого еще много времени. Депозит можно положить только на год максимум. Хотя мы имеем право перекладываться в депозиты в кризисные моменты на рынке.

В конце года мы, конечно, обратили внимание на рост ставок по депозитам и начали размещать часть средств в банках. Мы размещали годовые депозиты по ставкам существенно выше ОФЗ, годовая доходность по некоторым сделкам превышала 10%. В этом году решили по­пробовать разместить деньги сроком на месяц. Аукцион не состоялся по вполне понятным причинам: проблема в том, что по законодательству мы имеем право размещать деньги по ставке, которая будет не ниже, чем доходность ближайшего к погашению выпуска ОФЗ. Самым близким является выпуск с погашением в июле, то есть через пять месяцев, при этом дефицит ликвидности сейчас несколько снизился.

— В комментарии РБК daily вы говорили, что в прошлом году значительная часть средств в ВЭБ из ПФР поступила в виде ОФЗ. Как это в итоге повлияло на доходность портфеля?

— У ПФР в прошлом году была просто безвыходная ситуация. В связи с изменением законодательства в 2011 году ПФР не только передавал средства фактически за два с половиной года (взносы за 2009-й, 2010-й и первую половину 2011 года), что привело фактически к удвоению расширенного портфеля ГУК, но и решал сложнейшую задачу по переходу от ежегодной к ежеквартальной передаче средств в управление. Поэтому Пенсионный фонд закрывал свои портфели временного размещения пенсионных накоплений (страховые взносы до распределения в УК и НПФ. — РБК daily), которые ему было разрешено формировать исключительно из ОФЗ.

Понятно, что продать такой значительный объем ОФЗ, а это около 300 млрд руб., какой бы ни была ситуация с ликвидностью на рынке, практически нереально. Первый транш из ПФР, примерно на 200 млрд руб., мы получили в феврале, а второй в августе. Но уже в сентябре произошло падение цен на ОФЗ, и эти 300 млрд руб., пришедшие к нам в виде ОФЗ, принесли нам значительные потери в результате их отрицательной переоценки.

В итоге, несмотря на то что по нашей стратегии мы планировали снижать долю госбумаг в портфеле и наращивать инвестиции в корпоративные бумаги, получилось, что доля госбумаг немного выросла, а доля корпоративных бумаг, напротив, сократилась с 17 до 14,5%. Хотя в абсолютном выражении мы увеличили вложения в негосударственные бумаги почти в два раза, до 200 млрд руб. У ПФР действительно не было другого выхода, и в отношении того, что передача средств в виде ценных бумаг является крайней, исключительной мерой, у нас с ПФР полное взаимопонимание.

— Вы ориентируетесь на облигации с длинной или короткой дюрацией?

— В отношении корпоративных эмитентов мы вообще всеядны. Но основной приоритет мы, конечно, отдаем длинным бумагам. В прошлом году нам катастрофически не хватало бумаг, какой-то всплеск активности на внутреннем долговом рынке наблюдался только в конце года. Сейчас у нас есть ожидания, что объем размещений будет больше, чем в прошлом году. Это позволит нам плавно переформатировать портфель, сокращая долю ОФЗ.

В этом смысле мы находимся в более выгодной ситуации, чем НПФ, которые при формально долгосрочных стратегиях вынуждены в случае убытков по результатам одного года покрывать их за счет собственных средств. По-моему, это совершенно неправильная ситуация: нельзя при долгосрочных инвестиционных стратегиях заставлять игроков ежегодно компенсировать возникающие убытки.

Надеюсь, что пенсионное законодательство все же будет меняться в пользу УК и НПФ, будет реально стимулировать их к долгосрочным инвестициям. Возможно, частично эту проблему помогло бы решить создание гарантийного фонда. Если будут механизмы, позволяющие компенсировать убытки на момент наступления страхового случая, то НПФ, вероятно, разрешат разносить убытки, возникающие в конце года.

Гарантия и инвестиции

— ВЭБ также будет участником гарантийного пенсионного фонда?

— Мы будем участвовать. А иначе за счет чего создавать гарантийный фонд?

— То есть получается, что вы готовы платить за весь рынок?

— Если говорить о том, что взносы будут платиться в зависимости от активов под управлением, то с учетом того, что у нас более 75% от всех средств пенсионных накоплений, так и получается. Хотя по итогам прошлого года мы опять ожидаем существенный переток средств в частные УК и НПФ. Но вопрос еще в том, что гарантировать: если речь идет о тех взносах, которые были сделаны работодателем или, в случае софинансирования, работником и государством, то размер этого гарантийного фонда должен быть не очень большим. Потому что не думаю, что с учетом заработанной НПФ и УК доходности за многие годы у них не хватит денег расплатиться с клиентами: для этого все доходы, накопленные в течение 15—20 лет, просто должны уйти в одночасье в никуда…

Как мне кажется, самое оптимальное — чтобы в хорошие, тучные годы НПФ и УК отчисляли в фонд какую-то часть доходов. Брать взносы из уже имеющихся средств пенсионных накоплений, по-моему, неправильно и несправедливо по отношению к застрахованным гражданам.

— Как вы относитесь к дальнейшему расширению списка инструментов, разрешенных для инвестирования средств пенсионных накоплений? Какие активы вам были бы интересны?

— Возможностей для инвестирования сейчас достаточно. Я, например, не вижу смысла вкладывать в иностранные бумаги, потому что по идее необходимо за счет пенсионных средств развивать российский фондовый рынок. Поэтому дополнительных инвестиционных инструментов на данном этапе нам, как ГУК, не нужно, гораздо важнее иметь возможность хеджировать свои риски. Без этого говорить о каком-то нормальном долгосрочном инвестировании сложно…

С 1 января 2012 года НПФ при инвестировании пенсионных накоплений могут использовать производные инструменты для хеджирования. Причем ФСФР сделала так, что у управляющих практически нет возможности использовать производные инструменты как отдельный актив для инвестирования. Все деривативы так или иначе привязаны к имеющимся в портфелях НПФ бумагам. Непонятно одно — почему ГУК и другие управляющие средствами ПФР лишены возможности использовать деривативы.

— Вы не опасаетесь, что если ВЭБ начнет покупать фьючерсы, опционы и свопы, то произойдет примерно так же, как если бы вы начали активно торговать на фондовом рынке: для такого объема просто не хватит ликвидности на рынке?

— Понятно, что объемы рынка производных растут, но не такими темпами, чтобы мы вдруг взяли и полностью захеджировали позицию в ОФЗ на 400 млрд руб. Этого просто никогда не будет потому, что полное хеджирование априори означает, что ты получаешь нулевую доходность. Но застраховать процентный риск по каким-то отдельным долгосрочным выпускам госбумаг мы вполне могли бы. Очень интересно было бы попробовать свопы, в какие-то моменты обменять фиксированную ставку на плавающую…

Но сейчас даже не об этом речь. Нам бы получить возможность хотя бы страховать валютные риски. Без этого, например, мы не можем нормально оперировать суверенными еврооблигациями. Получается, что мы, покупая такие бумаги, сразу получаем не только процентный риск, но и валютный. И, как правило, когда евробонды растут в цене, рубль тоже растет, и наоборот: еврооблигации падают — и рубль тоже падает. В итоге все это нивелирует любую доходность. Если бы мы имели возможность хеджировать валютные риски через свопы, через форварды, через биржевые фьючерсы, нам было бы гораздо проще управлять такими инструментами и тем самым диверсифицировать инвестиционный портфель.

— Как вы относитесь к идее инвестировать пенсионные деньги в облигации инфраструктурных компаний, в бумаги таких квазигосударственных компаний, как, например, РЖД?

— Пока мы инвестируем в те облигации, которые есть на рынке. К сожалению, их не так много. Это гарантированные государством облигации специальных компаний, созданных для реализации определенных проектов, такие как ОАО «Западный скоростной диаметр» и ООО «Северо-Западная концессионная компания», а также гарантированные и негарантированные облигации инфраструктурных компаний, таких как ОАО «РЖД», ОАО «ФСК ЕЭС», ООО «Автодор», «Водоканал».

Особый интерес для нас представляют облигации с купоном, привязанным к инфляции. Из таких бумаг у нас в порт­феле пока есть только облигации Северо-Западной концессионной компании, которая в прошлом году выпустила бумаги с доходностью «инфляция + 3%». Для нас это просто идеальный вариант, потому что все-таки первоочередной целью и ГУК, и НПФ является защита накоплений от инфляции.

Мы очень рады, что сейчас и ОАО «РЖД» рассматривает возможность в связи со снижением инфляции привлекать средства в какие-то отдельные коммерческие проекты путем выпуска облигаций с привязкой к инфляции, то есть купон будет равным инфляции плюс какая-то еще премия. К сожалению, в силу ограничений мы не сможем купить более 30% выпуска, а хотелось бы гораздо больше. Мы уже направили письма в ведомства с предложениями внести изменения в инвестиционную декларацию расширенного портфеля для увеличения доли участия в одном выпуске облигаций высоконадежных эмитентов хотя бы до 60%, а также сняли бы другое законодательное ограничение — приобретать не более 20% всех обращающихся облигаций одного эмитента.

— Насколько сильно влияет отток средств пенсионных накоплений на инвестиционную политику ВЭБа?

— Это нормальный процесс, ни на ликвидность, ни на нашу доходность серьезно все это не влияет. Для нас, пожалуй, единственная проблема в том, что объем средств, который переводят в НПФ и УК, нельзя прогнозировать. По количеству заявлений это сделать нельзя, потому что там могут быть новички, у которых на счетах почти ничего нет, а могут быть и люди, которые копят уже с 2002 года. Поэтому обычно в начале года мы размещаем средства на депозитах исходя из того возможного максимума средств, который будет переведен в НПФ и частные УК.

Можно было бы использовать для выплат УК и НПФ какие-то другие инструменты, не депозиты. Например, операции РЕПО. И такие возможности в прошлом году мы обсуждали с Минфином и ФСФР, но ввиду того что мы можем закрывать РЕПО только за счет вновь поступающих из ПФР средств, объем которых сложно прогнозировать, пока решили, что не стоит брать на себя эти риски.

Эксперт,
Москва,
27 февраля 2012

Ускорение экономического роста и преодоление отставания России по уровню производительности от ведущих стран мира требует масштабных инвестиций, поддержанных мощью государства в лице бюджета, институтов развития и госбанков. Стратегия ВЭБа ориентирована именно на такой сценарий развития

Определение масштабов и форм эффективного присутствия государства в экономике - одна из составляющих траектории российских рыночных реформ последних двадцати лет. В 1990-е годы доминировало представление о необходимости минимизации государственного участия в хозяйстве, кульминацией чего стала молниеносная, не всегда продуманная приватизация значительных массивов госсобственности. В дальнейшем, однако, маятник начал движение в противоположную сторону. В профессиональных и общественных дискуссиях все убедительнее стали звучать аргументы в пользу признания за государством специфических функций, требующих не просто установления правил игры на рынке и контроля за их соблюдением, но и непосредственной работы на хозяйственном поле. Точнее, на тех его направлениях, которых избегали рыночные игроки в силу низкой маржинальности, недостатка ресурсов или отсутствия долгосрочного целеполагания.

Кульминацией данного тренда стало решение о создании во второй половине нулевых госкорпораций - специфических институтов, призванных восполнить зияющие "провалы рынка" в самых разных областях от стимулирования инноваций, налаживания системы страхования вкладов физических лиц до собирания крупных активов в оборонно-промышленном комплексе.

 Особое место в ряду госкорпораций занял созданный в 2007 году Банк развития и внешнеэкономической деятельности ( ВЭБ). Напомню, что идея создания в России Банка развития на базе ВЭБа была еще в 2005 году услышана и поддержана президентом и руководителем его администрации.

И надо сказать, что и Владимир Путин, и Дмитрий Медведев все эти годы проявляли постоянный интерес к деятельности и проблемам банка.

Ядро функционала ВЭБа - финансирование инвестиций, обладающих высокими народнохозяйственными мультипликаторами, но неподъемных по ресурсам, рискам и срокам окупаемости как для частного капитала, так и для бюджета. В законе " О Банке развития" за ВЭБом закреплены и другие функции. Часть из них унаследована от Внешэкономбанка СССР: это управление средствами пенсионных накоплений граждан, обслуживание советского и части российского внешнего долга. Другие же - пионерные, причем не только для нашего банка, но и для России в целом. Речь идет о поддержке малого и среднего бизнеса через рефинансирование кредитующих его банков, а также страховании российского экспорта.

На стадии обсуждения закона было сломано немало копий по поводу столь расширительного понимания функций Внешэкономбанка, однако жизнь доказала правомерность именно такого подхода. Завершая первое пятилетие работы, ВЭБ не имеет в своем портфеле ни одной " спящей " титульной функции - все направления деятельности интенсивно развиваются, часть из них транслирована в специально созданные дочерние институты в рамках группы Внешэкономбанка.

Кризис и возврат к базовым функциям

Планомерное становление Банка развития было прервано разразившимся финансовым кризисом 2008-2009 годов, когда регулярную работу банка в рамках базовых направлений потеснили неотложные поручения правительства РФ и ЦБ по поддержке банковской системы, крупнейших российских компаний и финансового рынка. Наши критики считают, что ВЭБ был подключен к решению антикризисных задач сугубо в казначейском смысле - как " денежный мешок ", автоматически предоставлявший спасительные ресурсы. Разочаруем недоброжелателей - отбор адресатов и форм господдержки осуществлялся хотя и быстро, но предельно тщательно. Ни один рубль или доллар, полученных Внешэкономбанком из бюджета или валютных резервов, не был для нас и, соответственно, конечных получателей ни безвозвратным, ни бесплатным. Будь то субординированные кредиты, направленные нами в капитал крупнейших государственных и частных банков, или программы санации Связьбанка и банка "Глобэкс ", которые не позволили банковскому сектору в октябре 2008 года свалиться в штопор системного кризиса. Или кредиты крупным частным российским корпорациям для рефинансирования их неотложных (ввиду резко подешевевших залогов) внешних долговых обязательств.

По мере выхода из кризиса в нашу работу вернулись базовые функции банка развития, а именно финансирование инвестиционных проектов особого народнохозяйственного значения. Позволю себе привести несколько цифр. По итогам минувшего года кредитный портфель ВЭБа как Банка развития, то есть без учета постепенно сворачивающихся антикризисных кредитных программ, превысил 500 млрд рублей, увеличившись за год более чем на 40%. При этом принципиально важно, что мы как Банк развития финансируем преимущественно новые масштабные проекты в реальном секторе экономики, что предопределяет структуру нашего кредитного портфеля, качественно отличающегося от портфелей коммерческих банков.

Мы поставили перед собой задачу довести к концу 2015 года общий объем средств поддержки ВЭБом национальной экономики до 1,9 трлн рублей, или 2,4% ВВП. При этом все необходимые для финансирования проектов ресурсы будут привлекаться нами на открытом рынке как внешнем, так и внутреннем, на коммерческих условиях. Учитывая то обстоятельство, что извлечение прибыли не является целевой функцией Внешэкономбанка, мы работаем на процентной марже, составляющей сегодня чуть более двух процентных пунктов. Для сравнения: у крупных российских коммерческих банков она примерно составляет от трех до шести с лишним процентных пунктов. Для наших клиентов это означает значительное удешевление заемных средств. По целому ряду направлений финансирования ставки ВЭБа существенно ниже рыночных.

Так, например, если средний уровень ставок по кредитам компаниям малого и среднего бизнеса на рынке составляет сейчас 15- 20% годовых, то в группе Внешэкономбанка он не превышает 13%, а по некоторым продуктам - 10,5%. Выделяется ВЭБ и по срокам предоставленных кредитных ресурсов. Сегодня 80% наших кредитов имеют срочность свыше 5 лет, а максимальный срок достигает 15 лет - это уникальное предложение на российском банковском рынке.

Модернизация через реиндустриализацию

Дело, конечно, не в голых цифрах. За ними стоят живые проекты. ГЭС и заводы, возводимые впервые за последние тридцать лет, впервые в рыночной России. Важная деталь: согласно меморандуму о финансовой политике Внешэкономбанка, мы принципиально не имеем права финансировать нефтегазодобычу или конкурировать с коммерческими банками за привлекательные для них проекты. Около половины кредитного портфеля ВЭБа сконцентрировано сегодня в инфраструктурных проектах. Таким образом, речь идет о стимулировании реальной диверсификации экономики. Мы участвуем в проектах строительства Богучанского алюминиевого завода и Богучанской ГЭС, финансируем создание нового пассажирского терминала в международном аэропорту Владивостока, реконструкцию Хабаровского НПЗ, участвуем в организации производства нового семейства двигателей на Ярославском моторном заводе. В завершающей стадии инвестиционной фазы находится проект "Тобольский полимер ", где создается крупнейшее на постсоветском пространстве производство полипропилена на базе утилизации попутного нефтяного газа.

Особо хочу отметить, что проект "Тобольский полимер " был практически полностью фондирован зарубежными государственными экспортно-импортными банками. При этом ВЭБ взял на себя все риски проекта, что оказалось крайне привлекательно для наших иностранных партнеров и существенно снизило стоимость привлеченных средств.

Примеры можно продолжать, но важно подчеркнуть следующее. В последнее время в экономических дискуссиях на самых разных уровнях часто противопоставляются задачи индустриализации нашей экономики (иногда говорят о реиндустриализации, доиндустриализации или новой индустриализации), с одной стороны, и ее модернизации, то есть инновационной перестройки хозяйства, - с другой. Мы считаем такое противопоставление весьма умозрительным и непродуктивным. Вряд ли кто-то возьмется отрицать, что реальное хозяйство любой страны представляет собой переплетение разных производственно технологических укладов - от самых передовых до уже освоенных и даже в стратегической перспективе отживших, затухающих. Но из этого вовсе не следует, что рост совокупной эффективности хозяйства и производительности труда есть результат развития лишь highend-производств и технологий. Не менее важно систематическое обновление и развитие производств, не относящихся к последним технологическим укладам. В конце концов, это единственный способ постепенного формирования устойчивого спроса экономики на инновации, которым еще лишь предстоит завоевать значимые ареалы хозяйственной жизни. Только таким способом наша страна будет способна повысить эффективность своей экономики, преодолеть примерно двукратное отставание по производительности труда от ведущих стран мира, которое, по мнению многих авторитетных российских экономистов, становится ключевым фактором, сдерживающим экономический рост.

Однако в портфеле ВЭБа существенную долю занимают и инвестиции, нацеленные на развитие наиболее высокотехнологичных секторов. Это проект, направленный на разработку и экспорт российских суперкомпьютерных технологий и услуг: в конце прошлого года ВЭБ закрыл сделку по приобретению блокирующего пакета ведущей российской суперкомпьютерной компании "T-платформы". Это участие в реализации проекта строительства современного фармацевтического производственного комплекса ФОРТ в Рязанской области, соответствующего стандарту GMP. Это организация серийного производства легкого многоцелевого гражданского вертолета Ka226T. И целый ряд других.

России вполне по силам к середине нынешнего столетия стать первой в Европе и пятой в мире по экономической мощи, несмотря на крайне ограниченные демографические ресурсы. Рост капиталовооруженности труда, базирующийся на увеличении национальной нормы накопления и диффузии инноваций как отечественных, так и импортированных из-за рубежа, создаст качественно другую экономику. Только на такой материальной базе можно рассчитывать и на серьезные социальные преобразования в стране - увеличение среднего класса с нынешних 25- 30% до 50- 60% населения, создание устойчивого спроса на первоклассную фундаментальную и прикладную науку, новое образование.

Подставим плечо экспортерам

Отсутствие сколь-нибудь масштабной государственной кредитной, страховой и гарантийной поддержки отечественного экспорта, причем, что особенно важно, экспорта высокотехнологичной продукции гражданского назначения, не раз приводило наших машиностроителей к досадным поражениям в международных тендерах. Достаточно вспомнить конкурс на поставку оборудования для сооружения гидроузла "Три ущелья" в КНР, когда наши энергомашиностроители предложили вполне конкурентоспособное по техническим параметрам оборудование, но в итоге уступили, не имея возможности сопроводить свою заявку пакетом финансово-гарантийной поддержки. Аналогичная ситуация сложилась и несколько лет назад в Казахстане, когда наши соседи решили массово обновить парк железнодорожных локомотивов и в итоге предпочли тепловозы General Electric, по техническим характеристикам ничем не превосходящие продукцию Коломенского тепловозостроительного завода.

Сегодня мы можем ответственно заявить, что появились все шансы переломить ситуацию. В дополнение к специализированному Росэксимбанку приступила к работе другая дочерняя организация ВЭБа - Агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций ( ЭКСАР), разработка законодательной базы и капитализация которого были завершены в прошлом году.

В законе об агентстве предусмотрена возможность страхования как продавца, так и покупателя, а также банков, финансирующих поставку как со стороны экспортера, так и со стороны импортера. В дальнейшем агентство будет страховать российские инвестиции за рубежом, например при строительстве российской компанией предприятия за пределами нашей страны. Это более сложные риски. Фактически речь идет о сопровождении проекта на всех стадиях его жизненного цикла.

ЭКСАР будет страховать экспортные кредиты на поставки продукции и услуг в приоритетные регионы: СНГ, Юго-Восточную Азию, Латинскую Америку. Однако это не означает, что оно не будет страховать поставки в другие регионы. Среди отдельных отраслей, которым агентство будет уделять особое внимание, - машиностроение, автомобилестроение, энергетика, химическая промышленность, авиастроение, радиоэлектронная промышленность.

Агентство уже предоставило страховое покрытие по трем экспортным контрактам на поставку российской высокотехнологичной продукции во Вьетнам, Индию и Китай. За первые три года деятельности оно планирует застраховать экспорт на общую сумму примерно 300 млрд рублей.

Инструмент улучшения инвестклимата

Прошедший год ознаменовался завершением восстановительной фазы экономического роста. ВВП России в реальном выражении вырос второй год подряд на 4,3%, что позволило справиться со спадом 2008- 2009 годов. Основные кризисные явления в экономике преодолены. Резко снижена инфляция, уровень безработицы упал до предкризисных отметок. Однако качественного изменения модели экономического роста не произошло. Кризис убрал лишь "пузырную" составляющую в ряде секторов хозяйства, в частности в сфере недвижимости, раздутую избыточным кредитованием банков, имевших доступ к зарубежному фондированию. Сегодня мы растем на более здоровой основе, без " пузырей ", без отрыва динамики оплаты труда от изменения его производительности.

Однако наш рост лишился поддержки внешнеторгового сектора. Физические объемы экспорта большинства товаров российской энергосырьевой номенклатуры стагнируют или даже снижаются, а ценовой фактор, особенно в нынешней крайне неустойчивой фазе развития мировой экономики, не дает надежды и на сохранение стоимостных объемов экспорта. В то же время импорт быстро увеличивается. В результате вклад чистого экспорта в рост ВВП в прошлом году составил минус 4 процентных пункта. Из локомотива роста внешняя торговля превратилась в тормоз, и макроэкономисты сходятся во мнении, что такая ситуация сохранится и в ближайшие годы. Именно поэтому требуется инвестиционный маневр - превращение инвестиций в главный драйвер экономического роста. И застрельщиком такого маневра должно стать государство в лице бюджета, институтов развития и госбанков. Можно сколь угодно долго сокрушаться по поводу неблагоприятных особенностей отечественного инвестиционного климата. Но мы предпочитаем сетованиям конкретную работу. Одним из инструментов практической адаптации отечественного инвестклимата под стандарты, принятые у зарубежных партнеров, станет созданный в прошлом году Российский фонд прямых инвестиций ( РФПИ).

Фонд структурирован таким образом, что риски участия в его проектах для иностранцев существенно снижены. Управляющая компания фонда - 100-процентная " дочка" Внешэкономбанка. В качестве государственного взноса в ближайшие пять лет в фонд будет внесено 10 млрд долларов. В рамках каждого инвестиционного проекта РФПИ должен привлечь инвестиционных партнеров, взнос которых будет как минимум не меньше взноса самого фонда, что создаст неплохой рычаг для прямых инвестиций в российскую экономику. Фонд в настоящее время рассматривает проекты в сфере энергоэффективности, медицины, логистики и в агросекторе на общую сумму 180 млрд рублей.

Проектное финансирование с опорой на внутренние ресурсы

Прошедший кризис продемонстрировал, сколь опасно делать основную ставку в формировании ресурсов потребления и накопления в стране на зарубежные финансы. Не только их стоимость, но и физическая доступность, как мы все видели, подвержены сильным, плохо предсказуемым колебаниям в зависимости от целого ряда факторов, на которые Россия и ее экономические агенты не в состоянии эффективно влиять. Поэтому российская финансовая система должна быть в существенно большей степени ориентирована на использование внутренних ресурсов, в частности средств населения. Доля вкладов физических лиц в привлеченных средствах банковской системы сегодня достигла почти трети против 24% в 2008 году и будет увеличиваться впредь.

В связи с этим нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что Внешэкономбанк располагает уникальным финансовым ресурсом, который, на наш взгляд, пока используется далеко не в полной мере. Речь идет о 1,3 трлн рублей пенсионных накоплений, находящихся под нашим управлением в расширенном инвестиционном портфеле. Сейчас львиная доля этих средств, порядка 900 млрд рублей, размещена в государственные ценные бумаги и лишь около 15% инвестировано в корпоративные долговые инструменты.

 Кроме того, и в консервативном портфеле есть бумаги, гарантированные государством.

Безусловно, ключевым принципом работы с пенсионными накоплениями должна оставаться надежность - обеспечение безусловной сохранности средств и разумной доходности, как минимум отбивающей инфляцию. Однако, на наш взгляд, сегодня существует явный дефицит механизмов инвестирования на сроки, сопоставимые со срочностью пенсионных обязательств, а существующие инструменты инвестирования пенсионных накоплений используются нерационально, в том числе из-за отсутствия сформированного рынка долгосрочных инвестиций. Одним из новых вариантов могут стать так называемые инфраструктурные облигации, например долгосрочные облигации, выпускаемые такими инфраструктурными компаниями, как РЖД, ФСК и т. п. Дискуссия о целесообразности и формах организации их выпуска ведется в профессиональном финансовом сообществе и во властных структурах уже не один год. Пора переводить дискуссию в практическую плоскость. Дело за эмитентами.

Нас часто рассматривают как некую доступную кубышку, как квазибюджетный инструмент. Действительно, иногда ВЭБу приходится заниматься непрофильными проектами, отвлекающими значительные силы и ресурсы от направления " главного удара " Банка развития. Это сужает наши возможности как института развития, да и прямым образом влияет на наши текущие финансовые показатели.

Однако стратегически деятельность Банка развития нацелена на долгосрочное (сроком до 30- 40 лет) профильное для нас проектное финансирование.

Этот подход подразумевает, что возврат внебюджетных инвестиций в инфраструктуру осуществляется государством в форме платы за доступность с учетом генерации новых бюджетных доходов от снятия инфраструктурных ограничений. Таким образом, государство финансирует стройку не из текущих доходов бюджета, как это происходит сегодня, а рассчитывается за построенный объект из результатов экономического роста.

Замечу попутно, что проектный принцип позволяет в максимальной степени раскрывать инвестиционный потенциал ВЭБа и группы Внешэкономбанка и формировать программы развития макрорегионов, таких как Северный Кавказ, Дальний Восток и Забайкалье (все они относятся к зоне " инвестиционной юрисдикции " ВЭБа), преимущественно на основе внебюджетного финансирования.

Одновременно такой подход позволит использовать пенсионные средства, находящиеся у ВЭБа как государственной управляющей компании, а также расширит возможности использования средств инфраструктурных фондов и фондов прямых инвестиций. Переход к финансированию долгосрочных проектов, преобразующих технологические уклады, формирующих новый облик регионов и городов, задающих динамику социального развития, представляется нам долгожданным дивидендом стабильного политического развития.