Газета «Коммерсантъ»
№ 67(4122) от 15.04.2009  
Интервью взяла Елена Ъ-Киселева 

С началом мирового финансового кризиса Банк развития и внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанк, ВЭБ) превратился в антикризисного управляющего в масштабах всей российской экономики. Получив от правительства широчайшие полномочия, ВЭБ занялся рефинансированием внешних долгов российских компаний, поддержкой фондового рынка, выдачей субординированных кредитов и даже санацией двух банков, оказавшихся в предбанкротном состоянии. О том, во сколько обошлись государству антикризисные мероприятия и почему с начала года ВЭБ отказался от реализации двух из них, "Ъ" рассказал председатель банка ВЛАДИМИР ДМИТРИЕВ.

— На какой период пришелся пик антикризисных мероприятий, в реализации которых был задействован ВЭБ?

— Пик пришелся на осень. Работы у нас и наблюдательного совета прибавилось. Тогда же банку был выделен и основной финансовый ресурс. В контексте антикризисных мер правительства у нас появилось несколько новых направлений деятельности. В это время мы активно занимались и рефинансированием внешних долгов компаний, и выдачей субординированных кредитов, и интервенциями на фондовом рынке, и санацией Связь-банка и банка "Глобэкс".

— Сколько осталось из $50 млрд, выделенных государством на рефинансирование внешних долгов российских компаний, и что вы с ними планируете делать?

— Ничего. Это тот лимит, который мог бы быть использован ВЭБом на эти цели. Эти средства по-прежнему находятся в золотовалютных резервах ЦБ РФ, они нигде не аккумулируется специально. На рефинансирование внешних долгов компаний мы потратили в общей сложности $10,58 млрд, выдав кредиты одному банку и девяти компаниям.

— ВЭБ критикуют из-за непрозрачности схемы отбора компаний-заемщиков. Насколько обоснованны эти упреки?

— Категорически не согласен. Мы приняли на наблюдательном совете специальный документ, в котором систематизировали критерии отбора заемщиков, с ним можно ознакомиться на сайте ВЭБа. Сами мы ни разу не сталкивались с какими-либо претензиями по поводу нарушения принципа равного отношения к заемщикам.

— Возможно, это связано с тем, что ВЭБ никогда не называл компании, получившие финансирование в рамках этой программы. Почему вы не раскрываете эту информацию?

— Мы оставили право обнародовать эту информацию за самими заемщиками. Между нами была достигнута неформальная договоренность на этот счет. Заемщики в тот момент вели переговоры с иностранными кредиторами, в ходе которых порой им было невыгодно признаваться в том, что они обратились за помощью к государству. На мой взгляд, правительство сделало все, чтобы оказать адекватную поддержку бизнесу. Но оно действовало не в режиме филантропической акции, а в рамках нормальных рыночных отношений. ВЭБ, выдавая кредиты, страховал свои риски, а стало быть, и риски государства. Поскольку средства выделялись нам из золотовалютных резервов ЦБ, мы брали в обеспечение ликвидные залоги. Кроме того, сам заемщик либо третье лицо обеспечили 25% софинансирования. Если эти параметры не соблюдались, кредит выдавался на меньший чем один год срок. Жизнь показала, что эта мера оказалась необходимой.

— Это правда, что вы вообще закрыли эту программу?

— По сути, с начала года мы остановились в приеме заявок. Потенциальные заемщики вправе обращаться в банк, тем более что 173-й закон (ФЗ "О дополнительных мерах по поддержке финансовой системы РФ".— "Ъ") остается в силе. Но все прекрасно понимают, что ВЭБ уже не является единственным источником получения ресурсов. Программа приостановлена главным образом потому, что мы видим расширяющиеся возможности рынка для реализации иных схем рефинансирования. Так, у коммерческих банков появилась большая валютная ликвидность: порядка $20 млрд находятся на беспроцентных счетах в ЦБ. Поэтому ряд крупных банков, таких как Сбербанк, Газпромбанк, ВТБ, стали рассматриваться заемщиками как альтернативные институты по рефинансированию внешнего долга. Другие компании сочли возможным идти по пути реструктуризации задолженности через диалог с западными кредиторами. И в этом мы видим весьма правильный сигнал рынку. Участники рынка и там, и здесь трезво смотрят на ситуацию. Они близки к осознанию того, что бизнес не может строиться исключительно на создании долговых пирамид и что бизнес заемщика должен быть понятен кредитору. Должна быть понятна финансовая модель и источники погашения задолженности в случае ее реструктуризации.

— Введение ВЭБом своих представителей в советы директоров компаний-заемщиков — действенная мера?

— Ключевые частные компании-заемщики обеспечили нам места в советах директоров: и "Русал", и "Норникель", и "Евраз", и ПИК. Но надо понимать, что участие в совете директоров в течение нескольких месяцев, конечно, не обеспечивает нас исчерпывающей информацией о деятельности компании. Скорее это достигается через участие в менеджменте, контролирующем стратегическое развитие, финансы, инвестиционную деятельность и т. д. Кстати, сейчас обсуждается возможность введения представителей кредиторов на руководящие должности в компании. Но, прямо скажем, далеко не все заемщики горят желанием допускать чужих в оперативное управление.

— Насколько велика вероятность того, что ряд залогов может перейти в собственность ВЭБа? Недавно премьер Владимир Путин довольно жестко заявил, что если компании не смогут рассчитаться с ВЭБом, залоги останутся у государства.

— У нас есть понимание того, что ряд заемщиков может оказаться не в состоянии вовремя рассчитаться по кредитам, предоставленным ВЭБом. Но мы исходим из того, что в данном случае госбанк выступает в качестве агента правительства. Я не хотел бы говорить о конкретных компаниях, но я вполне серьезно отношусь к словам председателя правительства, который к тому же возглавляет наблюдательный совет Внешэкономбанка.

— У вас и господина Путина уже есть кто-то на примете? Все заемщики платят проценты по кредитам?

— Пока все. Но ведь представители ВЭБа входят в органы корпоративного управления компаний, так что мы в состоянии спрогнозировать ситуацию на основании получаемой информации о денежных потоках, хозяйственной деятельности компаний, цен на продукцию и т. д. И мы видим, что ряд компаний может столкнуться с этой проблемой.

— ВЭБ поддерживает схему реструктуризации долга "Русала" на $4,5 млрд, предполагающую конвертацию долга в облигации, которые затем могут быть конвертированы в привилегированные акции?

— Если бы речь шла о коммерческом банке, тогда правильно было бы ставить вопрос об отношении банка к схемам реструктуризации. Мы же являемся банком государственным и выдали $4,5 млрд не по своей прихоти, а выполняя поручение государства. Государство в лице нашего наблюдательного совета согласовывало сроки, обеспечение, процентные ставки. Стало быть, государство и наблюдательный совет должны принимать решения, касающиеся дальнейшей судьбы этого кредита. Законом N 173 не предусмотрены иные схемы рефинансирования задолженности, кроме той, которая была уже реализована. Правда, в нем заложена возможность пролонгации кредита.

— ВЭБ в марте присоединился к двухмесячному stand still по долгам "Русала"? Наблюдательный совет ВЭБа одобрил это решение?

— Это не тема, относящаяся к компетенции органов управления ВЭБа, она лежит в области корпоративных отношений заемщика с иностранными кредиторами. Никаких специальных решений на уровне совета на этот счет у нас не принималось. Я бы вновь подчеркнул, что позиция, высказанная председателем правительства в Госдуме, дает весьма четкий сигнал рынку, как государство намерено действовать в отношении заемщиков.

— А что за конфликт у вас с другой структурой Олега Дерипаски — группой ГАЗ? На днях один из топ-менеджеров ГАЗа обвинил ВЭБ в "бюрократической инфантильности".

— Конфликта нет. Есть эмоциональные заявления представителей ГАЗа в расчете подтолкнуть нас к принятию решения по финансированию создания дизельного производства на Ярославском моторном заводе (реализует группа ГАЗ.— "Ъ"). Этот проект уже выносился на наблюдательный совет и в целом получил поддержку, но мы также получили рекомендации исходить из программы оздоровления ГАЗа и наличия экспертных заключений профильных ведомств. Оперируя государственными деньгами, мы вправе опираться не только на информацию, предоставляемую заемщиком, нам необходима и независимая экспертиза. И если выясняется, что 60% продукции завода продается вовне, а основные покупатели находятся в зоне повышенного риска — в Белоруссии и на Украине и отказываются от приобретения техники, естественно, у нас возникают вопросы, которые мы адресуем профильному министерству.

— Не видите опасности в усилении роли государства, которое через реализацию залогов может получить под свой контроль едва ли не всю российскую экономику?

— Я бы ответил вопросом на вопрос. Почему никто не задавал этот вопрос, когда компании в очередь выстраивались перед Белым домом и ВЭБом в надежде получить господдержку? Тогда роль государства никто не ставил под сомнение. Лично я в усилении роли государства в экономике не вижу ничего плохого, особенно с учетом опыта зарубежных стран. Там от частного сектора уже практически ничего не осталось. Для такого исключительно непростого и не имевшего аналогов за последние 50 лет состояния мировой экономики это совершенно нормальная ситуация. Ведь государство не заменяет собой бизнес. Ну хорошо, останется у него пакет акций, но это же не значит, что компания прекратит свое существование. Ничего тут страшного нет. Можно предусмотреть систему опционов на обратный выкуп акций.

— Сколько денег уже вернули вам заемщики? Не так давно появилась информация о $2 млрд.

— В апреле, думаю, выйдем на такую цифру. Это в основном госкомпании, аккумулировавшие достаточные ресурсы для досрочного погашения либо получившие дополнительные доходы после реструктуризации своих долгов.

— Среди досрочно погасивших кредиты была "Роснефть"?

— Да, я это подтверждаю.

— Возобновление этой программы планируется? Ведь осенью объем заявок в ее рамках составлял порядка $100 млрд.

— Нет. В этом нет необходимости.

— Правда ли, что с начала года ВЭБ свернул еще одну антикризисную программу — поддержки фондового рынка?

— Мы израсходовали порядка 168 млрд руб. из выделенных на эти цели 175 млрд руб. из фонда национального благосостояния (ФНБ) и в соответствии с решением Минфина в конце прошлого года прекратили работать с акциями. Но считаем возможным продолжить работу с облигациями.

— Каков механизм принятия решений об инвестировании ВЭБом средств ФНБ в бумаги того или иного эмитента?

— По согласованию с Минфином наблюдательный совет ВЭБа утвердил процедуру использования этих средств на фондовом рынке. В частности, был определен список инструментов — как правило, это долговые бумаги ВТБ, Сбербанка, "Роснефти", "Газпрома", ряда других надежных эмитентов. Среди них есть и частные компании, но я бы не хотел оглашать весь список.

— Что будете делать с портфелем акций? Будете держать до конца кризиса, а потом проведете частное размещение?

— Поскольку мы оперируем средствами государственного фонда, соответственно, государству и решать дальнейшую судьбу этого портфеля.

— В этом году ВЭБ будет еще выходить на рынок акций?

— Я считаю, что, пройдя период, не имевший аналогов по волатильности рынка, мы вошли в более или менее спокойную зону. Теперь решение за Минфином и правительством. Мы со своей стороны уверенно можем констатировать, что новая программа по управлению ФНБ состоялась. На начало марта мы показали доходность выше инфляции, что с учетом предыдущих показателей более чем позитивный результат. Сейчас работа на фондовом рынке должна рассматриваться уже не в контексте антикризисных мероприятий, а с точки зрения диверсификации вложений средств ФНБ. Это не значит, что мы на себя одеяло перетягиваем. Когда будет создана специализированная структура по управлению госфондами, мы готовы поделиться с ней наработанным опытом.

— Зачем ВЭБу понадобилось выпускать валютные облигации? Вы считаете, что рынку это по-прежнему нужно?

— Чтобы абсорбировать валютную массу у коммерческих банков и дать им возможность, приобретая эти облигации, использовать их в качестве залогового инструмента при получении рублевой ликвидности ЦБ. За счет полученных валютных средств мы компенсируем ЦБ золотовалютные ресурсы, выданные на программу рефинансирования. Мы сейчас выносим на рассмотрение наблюдательного совета вопрос об одобрении выпуска ВЭБом первого транша валютных облигаций на $1 млрд. Всего же мы рассчитываем привлечь с рынка порядка $5 млрд, хотя уверены, что емкость рынка гораздо больше.

— Программа выдачи ВЭБом субординированных кредитов банкам продолжится? В скорректированном бюджете-2009 на эти цели заложено 200 млрд руб.

— Нами уже выдано 257,1 млрд руб. на эти цели. Из них ВТБ получил 200 млрд руб., Россельхозбанк — 25 млрд руб., оставшиеся 32,1 млрд руб.— Альфа-банк, Номос-банк, Ханты-Мансийский банк и Газпромбанк. Всего же программой предусмотрено выделение 450 млрд. На ближайшее заседание совета в конце апреля мы выносим заявки еще девяти банков на получение субордов на общую сумму порядка 10 млрд руб.

— Речь идет о госбанках?

— Нет, это все частные банки. Кроме того, сейчас активно рассматривается вопрос о том, чтобы поднять планку участия государства в субордах. До сих пор государство через ВЭБ предоставляло банку не более 15% от размера его капитала при условии равного софинансирования акционерами либо самим банком. Теперь же ставится вопрос, чтобы ВЭБ в три-четыре раза увеличил размер субординированного кредита, не меняя при этом долю софинансирования. Правда, это приведет к тому, что оставшегося объема средств на суборды в 200 млрд руб. хватит на меньшее количество банков. Хотя лично я целиком и полностью поддерживаю планы государства сделать акцент на оказании содействия крупнейшим банкам. Именно в этих банках сконцентрирован наибольший объем вкладчиков, и от их состояния зависит устойчивость всей банковской системы. Одновременно это будет подталкивать частные банки к сделкам M&A, что является вполне здоровым механизмом капитализации банковской системы. Иметь более 1 тыс. банков на нашу страну, на мой взгляд, неразумно. Кроме того, мы согласовали с ключевыми министерствами дополнительные меры по повышению эффективности использования субордов. Мы настаиваем, чтобы после выделения ВЭБом средств ЦБ через своих комиссаров, направляемых в банки, которые пользуются господдержкой, занимался мониторингом их целевого использования в контексте кредитования реального сектора экономики.

— Сам ВЭБ из-за кризиса не перестал кредитовать реальный сектор экономики?

— Сейчас правительство решает вопрос о дополнительной капитализации ВЭБа на сумму 130 млрд руб., из них 100 млрд руб. пойдут на реализацию конкретных проектов. Ряд из них уже прошел апробацию на наблюдательном совете. Так, утвержден проект строительства крупного цементного предприятия в Ленинградской области, реализуемый группой ЛСР. Это связанный кредит в размере ?237 млн, выделенный группой китайских банков. В самые ближайшие дни будем рассматривать проектно-сметную документацию по целлюлозно-бумажному комбинату в Красноярском крае. Мы в состоянии получать длинные и сравнительно недорогие кредиты, а будучи банком, который не стремится получать сверхприбыли, обеспечиваем кредитование на уровне заметно ниже среднерыночного — 7-15,5% по рублям и 5,1-13% в долларах.

— Куда планируете направить оставшиеся 30 млрд руб.?

— На поддержку малого и среднего предпринимательства (МСП). Лишь при таком подходе можно обеспечить льготные по сравнению с рыночными условия кредитования субъектов этого сектора. В среднем портфель кредитов МСП, который сформировался за счет ресурса, выделяемого ВЭБом и Российским банком развития (РосБР), основан на кредитных ставках конечным заемщиком в размере 16%. Мы знаем, что сейчас рыночные кредиты выдаются по ставкам, иногда в два раза превышающим эту величину.

— В чем состоит новая схема кредитования МСП, о которой вы недавно докладывали президенту Дмитрию Медведеву?

— Если раньше РосБР брал в обеспечение права требования, то теперь он будет выдавать кредиты под новые, уже сформированные портфели кредитов МСП. А это значит, что региональные банки смогут сформировать новый портфель и заложить его РосБР, взяв новый кредит на профильную деятельность. Более того, мы ведем сейчас переговоры с ЦБ, чтобы Банк России либо теруправления принимали у региональных банков портфели кредитов МСП в обеспечение под рублевое финансирование под гарантию ВЭБа либо РосБР.

— Какова ситуация с оздоровлением проблемных банков, ставших дочерними банками ВЭБа?

— Благодаря своевременному вмешательству государства через ВЭБ удалось избежать банкротства двух банков из тридцатки крупнейших — Связь-банка и "Глобэкса" и предотвратить панику среди вкладчиков на рынке в целом. Если бы в тот момент рынок ощутил, что государство безучастно к судьбе таких банков, думаю, что возникла бы серьезная ситуация с ликвидностью и у других банков. До середины этого года мы вынесем на наблюдательный совет стройную концепцию реорганизации всей группы ВЭБа. Уже понятно, что "Глобэкс", баланс которого нам удалось полностью расчистить, будет развиваться как банк с акцентом на обслуживание крупной корпоративной клиентуры. Фактически это был своего рода эксперимент по созданию структуры по управлению "плохими" активами. Что касается Связь-банка, то он мог бы стать отраслевым банком и одновременно розничным институтом. Мы договорились с руководством "Связьинвеста" и профильным министерством о стратегическом партнерстве со структурами телекомов. ВЭБ берет на себя реализацию крупных отраслевых инвестпроектов, Связь-банк — обеспечение повседневной деятельности телекомов: расчетно-кассовое обслуживание, предоставление оборотного капитала, зарплатные схемы и т. д. Кроме того, большой потенциал содержится в историческом взаимодействии Связь-банка с "Почтой России".

— Значит, передавать Связь-банк в Агентство по страхованию вкладов (АСВ) не будете?

— В этом нет необходимости. Сейчас готовятся поправки к 175-му закону (ФЗ "О дополнительных мерах для укрепления стабильности банковской системы в период до 31 декабря 2011 года".— "Ъ"), в соответствии с которыми и Связь-банк, и "Глобэкс" становятся объектами деятельности АСВ. Но включение их в закон мы рассматриваем прежде всего с точки зрения нераспространения на них нормативов ЦБ, касающихся лимитов на одного заемщика, достаточности капитала и т. д. До сих пор ни "Глобэкс", ни Связь-банк, переданные на санацию в ВЭБ, под этот закон не подпадали.

— Насколько близок к реализации сценарий выкупа 40% акций "Ростелекома" у банка "КИТ Финанс" структурами ВЭБа?

— Эта тема обсуждается, окончательный вариант не принят, но мы являемся одним из активных участников переговорного процесса и считаем правильным сконцентрировать этот пакет в руках государства. Было бы логично, чтобы он управлялся некоей структурой, профильной для этого бизнеса.

— Обсуждается и выкуп госпакета в размере 75% минус одна акция "Связьинвеста". Как вы к этому относитесь?

— Это прерогатива владельца контрольного пакета, но если государство решит привлечь ВЭБ, мы будем готовы обсуждать все возможные варианты.