У «молчунов» есть август и сентябрь
 |
ТЕКСТ: Ольга Танас |
Пенсионные накопления «молчунов» с ноября могут быть вложены в бумаги российских компаний и зарубежных финансовых институтов. О том, какие выгоды и риски это принесет гражданам, «Газете.Ru» рассказал директор департамента доверительного управления Внешэкономбанка Александр Попов.
Разговоры о том, чтобы разрешить инвестирование средств «молчунов» в более доходные инструменты, чем госбумаги, идут давно. Почему решение было принято именно сейчас, когда финансовые рынки ведут себя непредсказуемо?
– У нас, как обычно, долго запрягают. Мы говорим об этом уже пять лет, с того времени, как начали управлять пенсионными накоплениями. Очевидно, что в начале пенсионной реформы из осторожности установили слишком жесткие ограничения для инвестирования. В нашем случае совсем переборщили: ведь когда в портфеле находится всего один инструмент, как он себя ведет, так ведет себя и портфель. И никаких возможностей как-то бороться против снижения цен на ОФЗ в прошлом году у нас не было.
К тому же пенсионные накопления – это большая ресурсная база для экономики. Весной 2008 года, когда о кризисе никто и не думал, мы вынесли этот вопрос на заседание нашего наблюдательного совета. И получили поддержку премьер-министра – председателя наблюдательного совета. Так что принципиальные решения об увеличении перечня инструментов ГУК были приняты раньше, чем в России начался кризис.
А может быть, был смысл переждать кризис или хотя бы дождаться, пока ситуация в экономике стабилизируется?
– Самые лучшие инвестиции делаются в момент кризиса.
Тем более что один из основных способов преодоления кризиса – это реализация инфраструктурных проектов. Их можно финансировать и за счет бюджета, и за счет пенсионных накоплений. Разница лишь в том, что нам обязательно нужна возвратность и доходность.
Таких проектов очень много: они дорогостоящие, долгосрочные, но при этом обладают очень большим потенциалом отдачи. Например, строительство трассы Москва – Санкт-Петербург. Вроде бы просто дорога, но во всем мире дорожные концессии – это очень прибыльное дело. Есть множество других примеров – трубопроводы, нефтепроводы, газопроводы, аэропорты. В кризис вкладывать в такие проекты очень неплохо, поскольку можно попытаться зафиксировать высокую доходность.
А если кризис затянется?
– Трудно, конечно, сказать, сколько кризис будет длиться. Но для пятилетнего проекта ничего страшного в кризисе нет. Естественно, при должном контроле и анализе проекта, а также понимании его экономической составляющей. Безусловно, мы не будем хвататься и вкладываться в первый попавшийся проект. Мы будем опираться на аналитическую и проектную базу Внешэкономбанка, потому что большинство крупных инфраструктурных проектов так или иначе проходят через Внешэкономбанк как Банк развития.
Пенсионные накопления, конечно, долгосрочный ресурс. Однако он не бесплатный и предоставляется на возвратной основе. Если предприятия хотят получать эти ресурсы, то они должны соответствовать большому количеству весьма жестких требований, должны научиться формулировать свои проекты, формировать их и обосновывать.
Сколько сейчас денег в накопительной системе?
– Всего в накопительной части, переданной в доверительное управление, около 511–520 млрд рублей. Точную цифру назвать довольно трудно, поскольку у ПФР нет информации о доходах НПФ. Есть только данные о суммах, которые были переданы в НПФ.
Сколько средств находится в управлении Внешэкономбанка?
– У нас сейчас 445 млрд рублей, это где-то 85%. Это очень большие деньги.
По сути, это единственный долгосрочный ресурс экономики кроме бюджетных средств.
Конечно, по сравнению с масштабами экономики эти средства малы. Помню, как в 2005–2006 годах все ужасались и говорили: как мы с такими деньгами выйдем на рынок? Я и сейчас удивляюсь возобновившимся разговорам про «слона в посудной лавке». Лавка – уже давно не лавка, а огромное поле.
Опишите, пожалуйста, порядок принятия решения гражданами по выбору портфелей.
– Самое главное новшество – это деление портфелей: портфель госбумаг (включает ценные бумаги РФ, корпоративные облигации, гарантированные государством, и счета в банках) и расширенный портфель.
Последний формируется на базе существующего портфеля, но расширяется список инструментов, появляются корпоративные и ипотечные облигации, облигации международных финансовых организаций, а также депозиты в рублях и валюте в банках.
У нас в портфеле находятся деньги «молчунов» и тех граждан, которые сознательно выбрали государственную компанию. Последние автоматически уходят в портфель госбумаг. Им для этого ничего делать не надо. «Молчунам», чтобы оказаться в расширенном портфеле, тоже ничего делать не надо, они остаются в нем.
Однако
если молчуны захотят продолжить инвестировать только в госбумаги, у них есть август и сентябрь, чтобы написать соответствующее заявление в ПФР. И тогда их средства ни единой минуты не будут инвестироваться в новые инструменты.
Аналогично могут поступить и те, кто автоматически оказался в портфеле госбумаг, но хочет диверсифицировать инструменты: им надо написать заявление.
В случае поступления вышеуказанных заявлений в Пенсионный фонд Российской Федерации до 30 сентября 2009 года они будут рассмотрены и удовлетворены в срок до 30 октября 2009 года.
Какова будет структура расширенного портфеля?
– Преимущественную долю расширенного портфеля все равно будут составлять государственные ценные бумаги. Никоим образом мы не хотим увеличивать риски. Остальное – бумаги самых надежных российских эмитентов. Также будут ипотечные ценные бумаги. Правда, пока их в России мало, но уже на 28 млрд рублей ипотечных выпусков есть.
Будут бумаги международных финансовых организаций, их больше 20 млрд рублевых выпусков. Речь идет в первую очередь о Европейском банке реконструкции и развития (ЕБРР), бумаги которого пользуются довольно большим спросом, а для нас это неплохая возможность вкладывать в инструмент с рейтингом гораздо выше суверенного российского, но обладающего сопоставимой доходностью. Этот инструмент для нас очень интересен и очень важен.
Депозиты – возможность больше конъюнктурная. Когда на рынке с ликвидностью ситуация напряженная, ставки по депозитам растут, здесь мы можем что-то разместить.
Но чтобы просто какую-то часть портфеля в жесткой форме обязательно инвестировать в депозиты, такого не будет.
Еще раз подчеркиваю, мы не собираемся выходить и с нашими объемами что-то скупать на вторичном рынке. Это не наша цель. Мы будем ориентироваться на первичные крупные размещения с неплохой доходностью.
А в какой пропорции?
– Все максимальные доли будут установлены правительством в инвестиционной декларации. Проекты деклараций недавно опубликовал Минфин на своем интернет-сайте. Однако это пока проекты, которые будут министерствами и ведомствами обсуждаться и согласовываться. В пределах установленных долей мы и будем варьировать портфель, проводить корректировки.
От чего эти пропорции будут зависеть?
– От ситуации на рынке, от наличия инструментов. Многое, например, будет зависеть от ипотечного рынка, как дальше все пойдет. Потому что на данном этапе единственным эмитентом выступает АИЖК. Потом, думаю, банки начнут дальше секьюритизировать свои ипотечные кредиты. Конечно, мы будем смотреть и на доходность инструментов, что лучше, что выгоднее.
Некоторые представители частных управляющих компаний опасаются, что расширение инвестиционной декларации Внешэкономбанка приведет к появлению на рынке мощного монополиста.
– Мы на «поле» частных УК и НПФ играть не будем. У нас совершенно не те объемы и не те цели, и, самое главное, у нас нет акций, которые могут составлять большую часть портфеля у частников и на чем можно заработать большую доходность.
У нас совершенно разные секторы рынка. С нашими объемами нам не интересно на вторичном рынке скупать существующие разрешенные облигации, потому что это приведет к моментальному росту цен на них, позволит заработать биржевым спекулянтам, а реального эффекта для застрахованных граждан не принесет. Наш интерес в первую очередь в том, чтобы содействовать реализации крупных доходных проектов, что не только обеспечит реальную сохранность накоплениям граждан, но и позволит российской экономике быстрее вернуться к устойчивому росту.
У вас в портфеле нет акций из-за высоких рисков при инвестировании в них?
– Это одна из причин.
Не наша это цель – много заработать, нам главное – сохранить. И потом, акции – это все-таки собственность. Зачем нам, государственной компании, их покупать?
Немаловажно, что держатели облигаций в случае банкротства компании все-таки смогут получить какую-то компенсацию, хотя бы частично, за счет имущества компании. А акционеры всегда стоят в последнюю очередь, и, как правило, они уже ничего не получают.
Но все же расширенный портфель более рискованный?
– Безусловно, кредитный риск здесь выше. В портфеле госбумаг – только государственные ценные бумаги и корпоративные облигации, гарантированные государством. А в расширенном портфеле появляются инструменты с кредитным риском.
Даже если это «Газпром», все равно корпоративный кредитный риск выше суверенного.
С ипотечными бумагами то же самое, хотя эти бумаги обеспечены залогом. Но в России ситуация не такая, как в Европе и в США. На Западе – переизбыток жилья, поэтому цена действительно определяется рынком и может сильно меняться. Безусловно, в России тоже происходит некоторое снижение цен на жилье, но это не те масштабы, как в Европе и США.
С учетом нашей цели – сохранить средства, нам нет смысла очертя голову бросаться в корпоративные ценные бумаги. Мы потихонечку будем инвестировать в расширенный набор инструментов и не собираемся сразу бросать госбумаги. Тем более что доходность по ним сейчас даже выше инфляции, прогнозируемой на этот год.
Более того, правительство установит нам определенные ограничения и требования по инструментам, в которые мы можем вкладываться. Это самые надежные бумаги самых надежных эмитентов, рейтинги которых незначительно отличаются от рейтингов Российской Федерации.
Это бумаги госкомпаний?
– Не только их. По проекту инвестдекларации, мы сможем покупать корпоративные облигации тех компаний, которым присвоен рейтинг не более чем на одну ступень ниже суверенного. А таких компаний и регионов более сотни.
На что вы бы посоветовали гражданам обратить внимание при выборе портфеля?
– Если доход вам не важен и для вас главное, чтобы номинальная сумма осталась точно такой же и ни в коем случае не упала, тогда это портфель государственных ценных бумаг. В этом портфеле выплата номинальной стоимости облигаций и купонов гарантирована государством, подчеркиваю, исключительно в силу характера инструментов, входящих в портфель.
В расширенном портфеле, помимо гарантий государства на подавляющую часть портфеля, есть еще и высокая надежность эмитентов, и залог в виде недвижимости по ипотечным бумагам. Ничего не буду говорить про доходность инвестирования, как она может измениться. Но, безусловно, эффективность управления расширенным портфелем вырастет, этот портфель более гибкий. Банальный пример: доходность к погашению по высоконадежным корпоративным бумагам по сравнению с ОФЗ на 2–3% выше.
Может получиться так, что сейчас те или иные бумаги считаются надежными и высокодоходными, а на тот момент, когда нужно будет выходить на пенсию, они обесценятся, и получится, что ничего не заработано?
– Еще раз подчеркну, что у нас не будет даже возможности вкладываться в рискованные бумаги, у которых есть какая-то вероятность дефолта и высокий кредитный риск. И ограничения, установленные правительством, работают хорошо. Из всего списка А1, который был установлен для частных управляющих компаний и НПФ, всего два дефолта из более чем 60 эмитентов. И это с учетом серьезности кризиса!
Требования и ограничения помогают существенно снизить именно кредитные риски, потому что от рыночных никто не застрахован.
В течение 15, 20, 30 лет, пока инвестируются пенсионные накопления, цена может меняться очень сильно. В качестве примера приведу доходность по ОФЗ. В 2003 году, когда мы еще не инвестировали накопительную часть пенсии, доходность была 15–17%. Потом она опустилась до 6,5%, а сейчас выросла до 12–13%. Вот какие движения, а это всего 5–6 лет. Поэтому для долгосрочных инвестиций самое главное – это низкий кредитный риск. Тем и хороши государственные и высоконадежные корпоративные и ипотечные облигации, что и номинал, и купон свой вы получите в любом случае.
Более того, кроме различных ограничений и требований со стороны правительства, списков ФСФР, есть наша собственная внутренняя система управления рисками, она очень жесткая и не допускает каких-то отклонений. Если с точки зрения кредитного риска возникают какие-то вопросы, бумага будет немедленно выведена из состава портфеля.
В случае отрицательной динамики по доходности размещений, кто будет оплачивать неудачные инвестиции?
– Временная отрицательная динамика по доверительному управлению – это нормальное явление.
Как правило, управляющая компания за убытки не отвечает. Так выстроена система. У частных управляющих компаний уже не первый год убытки, мы в прошлом году впервые вышли близко к нулю. Возможно, проблема в том, что, конечно, все накопления персонифицированы, они отражаются на персональных счетах граждан, но не являются их собственностью. По 111-му закону (федеральный закон от 24 июля 2002 года № 111-ФЗ «Об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии в РФ». – «Газета.Ru») пенсионные накопления – это собственность РФ.
Если бы накопительная часть пенсии была в собственности граждан, то и отношение к ней было бы другое, более внимательное. И права у граждан были бы другие.
То есть гражданин может получить эти деньги, лишь когда выйдет на пенсию. И то не все разом?
– Закон о выплатах накопительной части пенсии только готовится. Первые выплаты начинаются только в 2013 году, поэтому этот закон к этому времени должен быть готов. В нем должны быть определены права граждан по накопительной части, а также возможности ПФР, НПФ по условиям выплаты накопительной части пенсии.
Можно ли будет поменять инвестиционный портфель?
– Конечно, можно. Никто ничего не отменял. Каждый год гражданин может выбрать любой портфель, любую управляющую компанию – государственную, частную или НПФ. Ограничений никаких нет.
Что изменится для Внешэкономбанка?
– Ничего, кроме усложнения работы. Управлять двумя портфелями всегда сложнее, чем одним.
Штат сотрудников увеличится?
– Конечно. Мы и так работаем в сверхкомпактных условиях. Обязательно потребуется увеличение штата сотрудников.
Каким будет вознаграждение Внешэкономбанка от инвестирования накопительной части пенсии?
– По договору о доверительном управлении, у всех управляющих компаний стоит максимальная сумма в 10% от доходов от инвестирования. Частные управляющие фактически получают эти 10%. Однако по закону вознаграждение должно снижаться по мере роста средств в управлении. У Внешэкономбанка средства и так большие, если бы мы еще и 10% от доходов получали, сумма была бы впечатляющей уже на второй год.
Согласно нашему договору с ПФР, в случае наличия доходов от инвестирования за год мы получаем 0,2% от стоимости активов в управлении до 100 млрд рублей и 0,02% от стоимости активов в управлении, превышающих 100 млрд рублей. Получается фактически фиксированное, не зависящее от доходов вознаграждение 200 млн рублей с копейками. Если у нас убыток, то просто ничего не получаем. Поэтому мы активно добивались расширения перечня инструментов инвестирования пенсионных накоплений отнюдь не ради увеличения собственных доходов. Для Внешэкономбанка управление пенсионными накоплениями – это одновременно и большая ответственность по исполнению функций государственной управляющей компании, и большая честь, что именно Внешэкономбанк был выбран правительством для исполнения этого поручения.
«Спроси у Балло»
|
Госкорпорацию «Внешэкономбанк» правительство сделало ключевым инструментом антикризисной политики. Через нее давали компаниям средства на рефинансирование кредитов иностранным компаниям, на ее баланс сгружали пострадавшие банки на санацию, ее заботами стало кредитование олимпийских объектов. Зампред ВЭБа Анатолий Балло оказался в гуще этих событий Евгения Письменная |
Анатолий Балло, ответственный за ключевой профиль госкорпорации — инвестиции и поддержку приоритетных отраслей экономики, с приходом кризиса стал вести антикризисную поддержку реального сектора. Его инвестиционный блок просмотрел все 142 обращения компаний и банков на рефинансирование иностранных займов на сумму $82 млрд и готовил кредиты для 10 счастливцев. Когда у кого-нибудь из сотрудников ВЭБа спрашиваешь о финансировании конкретных проектов, обычно получаешь ответ: «Спроси у Балло».
|
|
|
Наблюдательный совет возглавляет премьер-министр. |
Встречаться в ресторане Анатолий Балло наотрез отказался. «Я очень неприхотлив в еде, да и времени мало ходить по ресторанам», — говорит он. Он предложил провести ланч по-кризисному: быстро и просто. Пришлось везти к нему в офис на проспект Сахарова, 9, сушки и баранки, сам Балло добавил шоколадные конфеты «Ромашка» и апельсиновое суфле.
Кабинет для зампреда ВЭБа, который ведет основной профиль деятельности госкорпорации, показался скромным, даже, можно сказать, тесным. «А что так аскетично? — не выдержала я. — Вроде ворочаете миллиардами, а кабинет малюсенький». «Для работы этого достаточно», — ответил он сухо.
«Последняя инстанция»
Всем, кто обращается во Внешэкономбанк за кредитами, Балло задает один и тот же вопрос: «Вы обращались в другие банки?» «Я не хочу, чтобы Сбербанк или ВТБ говорили, что мы у них уводим проекты», — поясняет он. ВЭБ должен быть последней инстанцией в поисках денег, категоричен Балло.
«Ему часто приходится говорить “нет”, но делает он это интеллигентно, всегда очень аргументированно», — вспоминает член совета директоров ОАК Валерий Безверхний. Балло — ключевой зампред госкорпорации, объясняет менеджер крупной компании, которая кредитуется в ВЭБе: «Если его подразделение скажет “да”, то это почти 100%-ная гарантия получения займа».
«Балло и его подчиненные всегда очень детально погружаются в тему. Пожалуй, у них самая глубокая экспертиза в России среди финансовых организаций. Это, безусловно, вызывает уважение», — замечает зампред правления группы ГАЗ Елена Матвеева (ВЭБ рассматривает заявку группы на финансирование одного из своих двигательных проектов).
Аэропорты — «наша гордость», приводит примеры Балло: в Калининграде, Екатеринбурге, «Шереметьево-3», стратегическое участие в «Пулково». «Пулково» — особая гордость, — подчеркивает он. — Тогда иностранные банки и международные финансовые организации сказали открытым текстом: если ВЭБ «Пулково» не профинансирует, мы тоже не будем«. «ВЭБ — своего рода маркер. Если в проекте участвует ВЭБ — значит, надежно», — говорит он.
ВЭБ часто работает в качестве механизма хеджирования валютных рисков по проекту, объясняет Балло: «Нередко проекты не выдерживают валютных рисков. Парадоксально, но длинные пассивы в валюте сформировать в ряде случаев проще, чем в рублях. Вместе с тем рублевая модель проектов оказалась более надежной, чем валютная». Сейчас подобная проблема решается Внешэкономбанком по первым концессионным дорожным проектам. Валютные кредиты ВЭБ дает только на те проекты, у которых есть валютные доходы.
Проблема ВЭБа в том, вздыхает Балло, что в ключевых для банка отраслях проектных организаций осталось крайне мало: «Иногда мы оказывались в ситуации, когда вынуждены были брать эту работу с нуля, брать ее на себя». В качестве примера он приводит создание совместной с немецкой компанией MAN Ferrostaal AG инвестиционно-инжиниринговой компании, которая появилась в рамках финансирования ЦБК в Нижнем Приангарье.
Про каждый реализуемый инвестблоком банка проект Балло готов рассказывать долго, каждый ему кажется самым важным, своим, любимым: будь то создание научно-производственного комплекса по производству полупроводниковых изделий, разработка и запуск в серийное производство SSJ 100 или строительство железнодорожной ветки Кузбасс — Дальневосточный транспортный узел.
«А знаете, как полезно мясо индейки?» — вдруг спрашивает Балло. ВЭБ кредитует ООО «Евродон» в Ростовской области, которое создает промышленный комплекс по выращиванию индейки. Перед ним поставлена задача производить 30 000 т мяса в год, а в будущем — все 60 000 т. С неменьшим энтузиазмом и трудно ожидаемой от солидного инвестбанкира эмоциональностью и страстью Балло принимается описывать достоинства проекта по строительству цементного завода в Ленинградской области, автомобильного кластера в Калужской области, комплекса по производству азотных удобрений в Татарстане. Это лучшее доказательство того, говорит он, что, несмотря на кризис и сворачивание некоторых проектов из-за переключения банка на антикризисные меры правительства, курируемое им направление «не засохло», а продолжало поддерживать реноме ВЭБа как института развития. За прошлый год число финансируемых проектов увеличилось в полтора раза, на реализацию 21 нового проекта и программы направлено около 70 млрд руб., а на кредитование ранее начатых — еще более 13 млрд руб. Всего же за два года существования ВЭБа в качестве института развития одобрено около 100 проектов общей стоимостью в 1 трлн руб.
Главное достоинство Балло — системное мышление, говорит Безверхний: «Он так глубоко понимает технологическую среду компании любого профиля — от сельского хозяйства до космоса, — что просто диву даешься».
Если бы не кризис, то вполне возможно, что ВЭБ не стал бы кредитовать олимпийские проекты. Во всяком случае, так широко. Сейчас же на рассмотрении госкорпорации находятся 12 проектов общей стоимостью 166 млрд руб., финансирование шести из них уже одобрено. «Нам пришлось помогать частным инвесторам, которые пострадали от кризиса, — рассказывает Балло. — Софинансируем проекты на условиях частно-государственного партнерства. Никому не делаем никаких скидок. Ко всем равный подход». ВЭБ дает кредиты под поручительство «Олимпстроя», который войдет во владение активом в случае, если частный инвестор перестанет выполнять свои обязательства. «Это наша подстраховка», — объясняет Балло.
В ответ на просьбу назвать конкретные цифры, иллюстрирующие параметры антикризисной деятельности банка и то, как усилия по поддержке финансовой системы отразились на балансе банка, Балло, порывшись в бумагах на своем столе, вытаскивает справку с нужными сведениями. Из справки следует, что валюта баланса Внешэкономбанка в период кризиса (с 1 октября 2008 г. по 1 июля этого года) выросла более чем в три раза. По рефинансированию обязательств российских компаний и банков перед иностранными финансовыми институтами принято решений на общую сумму $14,3 млрд (всего компаниями выбрано $10,5 млрд. — «Ведомости»), а по предоставлению субординированных кредитов — на сумму 276,3 млрд руб. «Поддержка фондового рынка — 174,5 млрд руб., кредитный портфель (инвестиционные проекты и экспортные контракты) — чуть менее 250 млрд руб.», — с некоторым облегчением цитирует Балло.
«Хорошо помню ту ночь»
Не могла не спросить про кредит Олегу Дерипаске на рефинансирование займа иностранным банкам на $4,5 млрд. Очень интересно, как это было.
«Хорошо помню ту ночь, — вспоминает Балло. — Было столько людей в банке, как будто не 12 часов ночи, а 12 дня. Очень торопились оформить сделку, счет времени шел на минуты. Мы понимали, что есть угроза утраты актива, который был в залоге». Балло доволен, как «молниеносно» сработало правительство и ВЭБ: закон № 173 о дополнительной поддержке финансовой системы был опубликован 13 октября, а уже 30 октября были выделены первые деньги. «У нас было всего-навсего две недели на изучение сделки и представления мотивированного суждения. А это пять уровней принятия решения: три — внутри ВЭБа, еще два — с участием межведомственной комиссии и набсовета. Такая скорость — беспрецедентный случай. Нормально сработали, по-вэбовски», — рассказывает он. Балло считает, что быстроту во многом обеспечил опыт госкорпорации: механизм рефинансирования был наложен на процедуры рассмотрения обычных инвестпроектов. «Каждого клиента рассматривали как проект. Важен не конкретный клиент, а что в результате реализации проекта получит экономика России», — совсем не пафосно говорит о пафосном Балло. Спрашиваю: «Почему тогда ПИК помогли, что в ней стратегического? Другие девелоперы не стратегические получаются?» «ПИК — одна из немногих интегрированных региональных строительных компаний, очень социально значимая. Терять такую компанию очень недальновидно, тем более в период кризиса. Например, мы “Дон-строй” не поддержали, который строит в основном элитное жилье, а ПИК помогли», — отвечает он.
«До сих пор ВЭБ обвиняют, что вы помогали только тем, кому считали нужным, без системы», — передаю недовольство многих компаний ВЭБом. «Смотрели всех. Многие компании не прошли по формальным признакам», — парирует Балло. Сейчас программа рефинансирования закрыта, она исчерпала себя, говорит он, в нужный момент предприятия поддержали, потом правительство задействовало механизм выделения субординированных кредитов и рефинансирования по линии ЦБ. Для компаний, получивших займы в ВЭБе, кредиты могут быть продлены на год, говорит Балло, наблюдательный совет принял такое решение, чтобы у заемщиков не было кросс-дефолтов по всем другим обязательствам. Так правительство продемонстрировало жест доброй воли по отношению к заемщикам, считает он. «Но это не индульгенция. Все компании должны будут выполнять условия действующих соглашений. Например, мы просим, чтобы акции “Норникеля” (отданы UC Rusal в залог ВЭБу) были переведены в российскую юрисдикцию», — говорит о подходе Балло. Продлеваться кредит будет только на рыночных условиях, в каждой компании за ситуацией будут следить представители ВЭБа.
Плохими кредитами, т. е. их залогами, по мере их появления будет заниматься компания «ВЭБ-инвест», которая была создана для управления плохими активами, полученными в рамках санации «Глобэкса». В «ВЭБ-инвесте» будем развивать компетенции по работе с проблемными активами, обещает Балло. «Так что мы уже во всеоружии», — шутит он.
Точка невозврата
Кризис — полная переоценка ценностей, говорит Балло, хрустя сушкой: «Мы раньше свято верили в разные показатели и коэффициенты. Вон иностранные банки взяли 25% плюс 1 акция “Норникеля” в залог у UC Rusal и чувствовали себя комфортно, всего несколько месяцев — и все обесценилось». Сейчас в банковском сообществе идет переосмысление ценностей, приходится с еще большей аккуратностью относиться к финансовому моделированию, говорит Балло. Возрастет спрос на профессионалов, которые могут предвидеть последствия кризиса и понимать, какие отрасли получат импульс развития, обещает он. «Кризис показал, что даже по самым беспроблемным проектам может возникать реальная кризисная ситуация и многое зависит от мастерства проектных менеджеров», — подводит итог Балло. Кризис научил осторожности, говорит он: «Если проект принимаем к исполнению, то исходим из самого худшего его кейса». Теперь ВЭБ старается не брать гринфилды и проекты на уровне бизнес-идеи, рассказывает он.
Бывают случаи, когда кризис менял структуру проекта. Например, ВЭБ приостановил финансирование второй очереди московского бизнес-инкубатора в Нагатине для предприятий малого бизнеса. «Посмотрим, как заполнится первая очередь, потом будем думать о второй», — заметил Балло.
«Часто из-за кризиса приходится брать проекты, которые уже прошли точку невозврата. Если ресурсы вложены и проект надо дофинансировать, с тем чтобы реальные деньги не были закопаны в землю», — говорит он.
|
«Определенный символизм» «Что за фамилия — Балло?» Ассирийская, объясняет Балло: «К стыду своему, не знаю свой этнический язык». Прадед приехал в Москву в 20-е годы, «так что я москвич уже в третьем поколении», вырос на Тишинке. Балло окончил Московский финансовый институт по специальности «международные экономические отношения». Многие однокашники стали известными, их имена на слуху: Владимир Дмитриев, Михаил Прохоров, Александр Хлопонин, Андрей Акимов, загибает пальцы Балло. Анатолий Балло первым в семье получил высшее образование. Специальность его отца — столяр-краснодеревщик. Именно отец советовал сыну поступать в Московский финансовый институт. «Учился я хорошо, поэтому проблем с поступлением не было», — рассказывает он. Теперь отец гордится успешной карьерой сына, говорит Балло: «Ведь для представителя столь малого этноса почетно быть на такой позиции». В 1991 г. Балло пришел работать в Госбанк СССР. «Тогда многие на меня смотрели как на идиота, госслужба считалась непрестижной работой. Все старались устроиться в западные представительства банков, компаний, всевозможные биржи», — рассказывает он. «Помню, когда пришел на работу 19 августа 1991 г., в день объявления ГКЧП, во внутреннем дворике ЦБ стоял то ли танк, то ли БМП, а по банку бегали какие-то люди. Наверное, искали золото партии. Это было забавно. Я так понимаю, золота до сих пор не нашли», — смеется он. После развала Советского Союза Балло еще год проработал в Центробанке России, в оргкомитете по созданию Российского банка проектного финансирования (дочерней структуры ЕБРР). «Почти банк развития», — шутит Балло. Но тут же с горечью констатирует: «Тогда попытка создания банка проектного финансирования не удалась. Только два года назад эту идею удалось реализовать команде Владимира Дмитриева на базе ВЭБа». Балло гордится своей работой в ВЭБе: «Это старейшая банковская структура, которая работает с 1924 г.». Сейчас, говорит он, происходит «некий возврат в прошлое», так как ВЭБ, как и тогда, занимается подъемом экономики: «В этом вижу определенный символизм». |
|
Хобби под ником «Федя» Футбол Балло большой фанат «Спартака». Раньше, рассказывает он, не пропускал ни одного матча, «теперь нет времени». Любимый футболист — Федор Черенков, которому скоро исполнится 50 лет. «Очень креативный, истинно народный футболист, — хвалит Балло. — Мой восьмилетний сын неожиданно стал болеть за “Луч-Владивосток” (смеется). [Губернатор Приморского края Сергей] Дарькин обещал дать форму этой команды, до сих пор не дал». |
